– Я вам чертовски признателен, Торендо, – добродушно откликнулся барон.

Хоть вся эта дискуссия и носила шутливый характер, надо отметить: исполнение условий, возлагающихся на проигравшего, как правило, приравнивалось к уплате долга и считалось делом чести.

– Ладно, продолжим, – предложил Ирвин. – На сей раз я постараюсь избежать подобного конфуза.

Свое обещание он исполнил, ибо следующее задание сформулировал следующим образом:

– Этому фанту поцеловать в щеку меня. Надеюсь, моего фанта там не было? – невинно добавил он затем.

Фанта Торендо в шляпе не было. Зато Вежанна, жутко довольная выпавшим ей заданием, без особого стеснения поцеловала ведущего в щеку и при этом весьма близко к уголку рта. Тот тоже не застеснялся и даже исхитрился слегка приобнять девушку за талию, хотя глаза у него и оставались завязанными.

Затем последовало еще несколько фантов. Дело пошло куда веселее, чем прежде. Наибольшее удовольствие конкурсанткам доставило задание, полученное Эвитой и заключавшееся в том, чтобы высыпать в окно семена сверилии – еще одно диетическое блюдо, которым нас кормили по указанию мадам Сетуар. Девушки дружно столпились у распахнутого окошка, весело наблюдая за тем, как ветер подхватывает легкие ненавистные семечки.

– Вот удивится в следующем году садовник, когда под окнами вырастет целая роща сверилий, – философски проронил барон.

Когда конкурсантки отошли наконец от окна, игра возобновилась. Вежанна вытащила из шляпы очередной предмет и задала Торендо традиционный вопрос:

– Что делать этому фанту?

– Этому фанту отужинать со мной сегодня вечером в моих покоях, – таким тоном, будто подобное задание являло собой нечто само собой разумеющееся, заявил этот наглец.

Я захлопала глазами. Кашлянув, перевела взгляд с маленького серебряного колечка на лицо державшей его в руке Вежанны. Выражение этого самого лица было более чем неприязненное. Торендо поспешно стянул с глаз повязку.

– Ох нет! – воскликнул он, хватаясь за голову.

Правильно интерпретировать нашу с Вежанной пантомиму оказалось несложно.

– Я, знаете ли, тоже не в восторге! – возмущенно заявила Ирвину я. – И, между прочим, все это целиком и полностью ваша вина!

Торендо помолчал и обвел глазами остальных присутствующих, как бы примиряясь с неизбежным.

– Ну что ж, во всяком случае, в этом есть одно несомненное преимущество, – философски заметил он, поднимаясь со стула и отбрасывая на сиденье платок. – На еде я смогу сэкономить, учитывая ваши гастрономические предпочтения. Ну что ж, раз уж так сложилось, жду вас сегодня в семь часов.

Коротко распрощавшись со всеми присутствующими, Торендо удалился. Я внутренне рвала и метала. Но в то же время осталась и вполне довольна. Ведь подсыпать человеку в еду поренью во время совместного ужина – нехитрое дело.

Проходя по коридорам дворца, Винсент пребывал в прескверном расположении духа. Селина и прежде не выходила у него из головы; после же всего, что случилось на лунном холме и в подземном ходе, ему и вовсе стоило большого труда заставить себя сосредоточиться на чем-либо другом. Однако сама леди Палейно, судя по всему, не испытывала к нему аналогичных чувств. С тех пор они встречались во дворце трижды, и все три раза Селина вела себя с Винсентом равнодушно и сдержанно. Будь то на людях или наедине, она не проявляла ни малейшего желания продолжать с ним не то что близкое, но даже шапочное знакомство.

Нет, Воин был достаточно умен, чтобы понимать: ничто в их общении не должно проинформировать окружающих о факте их встречи на холме, не говоря уже о подробностях. Он и вел себя соответственно, проявляя необходимую осторожность. Просто поцеловал ей руку при одной встрече, когда такой поступок целиком и полностью соответствовал установленным этикетом рамкам. Просто тепло улыбнулся, увидев ее в следующий раз. А встретив ее в абсолютно пустом коридоре, всего лишь спросил, все ли в порядке. Ее вид показался ему встревоженным. Однако Селина каждым своим взглядом, каждым жестом транслировала холодность, безразличие и отчужденность. И делалось это не только напоказ для окружающих. Ее холодное, словно ушат студеной воды, поведение было предназначено в первую очередь для него самого. Винсент не в первый раз общался с женщиной и уж в таких-то вещах разбираться умел. Протянутая для поцелуя рука выскользнула из его ладони быстрее, чем это было необходимо. Во взгляде отсутствовали даже самые невинные признаки теплоты и приязни. А ответом на его вопрос был лишь удивленный, непонимающий взгляд и безразличное пожатие плечами.

Такое поведение со стороны Селины начисто выбивало Винсента из колеи. Ввергало в отчаяние. Приводило в бешенство. Бешенство, направленное не столько даже на нее, сколько на себя самого. Какого черта он не может выбросить из головы взбалмошную девчонку, которая сама не знает, чего ей надо? Сегодня страстно целует первого встречного, а завтра не желает даже по-человечески с ним поздороваться? Он что, мальчишка, дитя, желторотый юнец, наслушавшийся баллад о прекрасных дамах? Прекрасных дам не бывает вообще, их придумали менестрели. Есть боевые подруги вроде Стеллы и девочки для приятного времяпрепровождения вроде Иветты, Каролины, Луизы… ну и всех прочих.

Толкнув перегородившую путь дверь несколько сильнее, чем следовало, он вошел в широкий холл, обставленный изящной, дорогой мебелью. Здесь было оживленно, как и обычно в это время суток. Придворные переговаривались между собой, разделившись на небольшие группы по два, три, максимум четыре человека. Среди прочих Винсент сразу же приметил Конрадо Палейно. Это заставило его остановиться и задержаться у окна, якобы выглядывая наружу, а на самом деле прислушиваясь к разговору. Дядя Селины, впрочем, все больше молчал, а рассуждали в основном двое молодых аристократов.

– Финансовым реформам, которые ввел Энрике Третий, необходимо как можно скорее дать обратный ход, – рассуждал один из них, высокий блондин с широким подбородком. – Они совершенно себя не оправдывают.

– Что конкретно вы имеете в виду, молодой человек? – откровенно недовольным тоном осведомился Конрадо Палейно. – Энрике Третий был чрезвычайно мудрым правителем и в финансах разбирался весьма неплохо.

– Возможно, и тем не менее ему было свойственно разбазаривать деньги, придумывая совершенно ненужные статьи расходов, – отмахнулся юноша. – Взять, к примеру, те внушительные суммы, которые он вкладывал в развитие медицины.

– Вы находите медицину ненужной? – уточнил дядя Селины.

– Не совсем, – поморщился его собеседник. – Но в целом это направление можно назвать бесперспективным. Если ученые готовы сами тратить деньги на свои опыты, на здоровье. Но государство не должно вкладывать средства в подобные проекты. Наши лекари хорошо умеют ставить людей на ноги после ранений. Этого вполне достаточно. А вот все эти многочисленные и дорогостоящие разработки, призванные найти лечение от старческих заболеваний…

Он сокрушенно покачал головой.