— Разве причиной смерти Ильи Гальперина был не сердечный приступ?

— Так написано в заключении о вскрытии.

— У вас есть причины ему не доверять?

— У меня — нет. А вот Борис так до конца и не поверил. Больше вам скажу, он даже частное детективное агентство нанимал для расследования, потому что ему казалось, что официальные следственные органы ошибаются.

— Вы, случайно, не в курсе, куда именно обращался ваш друг?

— Боря не говорил мне названия агентства, но он не расставался с планшетным компьютером. И в больницу взял — посмотрите среди его вещей. Может, там есть информация?

— А кто вел следствие по делу о смерти Ильи?

— Дело не возбуждали. Провели, как это у вас называется… доследственную проверку, пришли к выводу, что имел место несчастный случай.

— Как-то странно, не находите, Лазарь Моисеевич? — задумчиво проговорила Алла, качая головой. — Получается, незадолго до смерти Борис изменил мнение о невестке и о том, что она причастна к смерти мужа… А на каком основании он вообще считал Дарью возможной виновницей?

— Боря думал, она изменяла Илье.

— Доказательства?

— О них мне неизвестно.

— Многие супруги изменяют своим половинам, так что же теперь, всех убивать?

— Как бы там ни было, Алла Гурьевна, все досталось Дарье, а это означает, что Боря признал свое заблуждение и пересмотрел отношение к семье сына. Такое случается, знаете ли, перед лицом неминуемой смерти!

* * *

Антон Шеин не мог взять в толк, зачем Суркова отправила его к первой жене Гальперина, ведь та уж точно не могла иметь отношения к смерти адвоката! Он знал следачку недавно, всего-то месяца три, и до сих пор не определился со своим к ней отношением. С одной стороны, он был в курсе, что Суркова — протеже Кириенко. Было очевидно, что Дед благоволит Сурковой и всячески пытается ее продвигать. Некоторые даже брали на себя смелость предполагать более близкие отношения, связывающие молодого следователя и пожилого генерал-майора юстиции, однако Антон не склонен был верить злым языкам. Суркова, конечно, дама приятная, хоть и толстовата, на его вкус, однако не такой она человек, чтобы спать с непосредственным начальником. Шеин знал, что на предыдущем месте работы Алла имела длительные отношения с мужчиной, которого все считали ее гражданским мужем. Дело тем не менее браком не завершилось: мужик сбежал к дочке высокопоставленного чиновника, променяв Суркову на влиятельного тестя, который мигом вознес его на вершину «пищевой цепочки» прокуратуры города. Но это — лирика. Работать с ней комфортно. Она не пытается корчить из себя крутого мужика и в то же самое время не пользуется для достижения цели глупыми бабскими уловками, как другие коллеги женского пола. Суркова общается с операми профессионально, дружелюбно, но без намека на панибратство. Она выслушивает их мнение и либо соглашается, либо старается донести до мужчин свою точку зрения. Суркова умна, а Шеин, как бы он ни относился к работе женщин в следствии, уважал это качество независимо от его половой принадлежности. И все же сейчас он сомневался в том, что чутье дало следачке верную подсказку.

Тамара Гальперина — вернее, уже Осипова — открыла дверь сама. До этого Антон видел женщину только на снимках в социальных сетях. В жизни Тамара выглядела моложаво, хотя они с Гальпериным были почти ровесниками, а он походил на высушенную мумию какого-нибудь древнего фараона. Правда, Тамара, насколько известно, здорова, а вот адвокат умирал от рака.

— Странно, что вы пришли, — сказала она, с интересом разглядывая гостя. Антон привык, что женщины в летах на него клюют: он являл собой вполне презентабельный экземпляр существа противоположного пола средних лет, любящего хорошую одежду, дорогой парфюм и обладающего интеллигентным лицом человека, отличающего Моне от Мане.[3] У Антона были темные, слегка тронутые благородной сединой вьющиеся волосы, голубые глаза и спортивная фигура. В данный момент он находился в ситуации, которую его приятель Ахметов характеризовал как «состояние свободного электрона с сорванной крышей», то есть он недавно разошелся с предыдущей женой и находился в активном поиске новой подруги жизни.

— Вы знаете, что смерть вашего бывшего мужа квалифицируется как убийство? — ответил он вопросом на удивление Тамары.

— Да, — кивнула она, — мне рассказал Лазарь Гольдман, наш общий друг. Значит, это правда? Ну я всегда знала, что Борис умрет не своей смертью. Когда выяснилось, что у него рак, я даже удивилась. После всех этих покушений, после ненависти, которая изливалась на него со всех сторон, ему предстоял жалкий жребий окончить жизнь на больничной койке… Но он снова всех обманул!

— Что вам известно о покушениях?

— Только то, что говорили в СМИ. Но Илюша, когда еще жив был, пару раз обмолвился, что у него неприятности с конкурентами и что отец вроде пытается решить проблему.

— Значит, вы общались с сыном?

— Господи, конечно, общались! Борис сначала не знал, ведь он всячески препятствовал нашим встречам, но потом смирился. Илюша был достаточно взрослый, чтобы решать самостоятельно, а Борис его любил и не хотел ссориться.

— Простите, но почему бывший муж разлучил вас с сыном? Просто так мужчина редко пойдет на столь крайние меры!

— Видите ли, Борис мне изменял практически со дня свадьбы. Мы оба учились в университете, на юридическом факультете. Наши родители были знакомы. Знаете, еврейские семьи, как и мусульманские, предпочитают не оставлять устройство жизни детей на волю случая, вот нас и свели. Борис был красив и умен, умел произвести впечатление, а его жесткость и безапелляционность в то время я приняла за силу характера и целеустремленность. Я мечтала о карьере, но Борис сразу дал мне понять, что жена должна сидеть дома. Разумеется, сначала мы закончили вуз и только потом поженились. Я забеременела через несколько лет, хоть и была в курсе многочисленных измен Бориса. Но меня так воспитали: женщина должна терпеть, если муж не пьет, не бьет и не оскорбляет. Мой муж соблюдал эти простые правила, а я делала вид, что ни о чем не догадываюсь. Первые семь лет брака я вспоминаю как довольно приятные. Ну если не считать любовниц Бориса, некоторые из них осмеливались звонить нам домой и со смаком рассказывать о том, как они с моим мужем замечательно проводят время!

Антон молча слушал Тамару. Ему было нечего сказать: он понимал Бориса Гальперина, ведь и сам не прочь погулять. Однако их с адвокатом отличало одно существенное, по мнению опера, обстоятельство: Антон никогда бы не позволил официальной жене узнать о своей двойной жизни. Жены разводились с ним не по причине измен, а потому, что не выносили его сумасшедшего графика. Причем каждая пребывала в уверенности, что именно она разбила ему сердце!