Куропаткин же вновь всех удивил.

Распространил деятельность СМЕРШа на Порт-Артур и его окрестности сразу после снятия блокады. А тот в сжатые сроки смог добиться впечатляющих успехов. До смешного. Японцы сильно не скрывались, но никто толком и не искал. Прибытие же СМЕРШа испортило весь этот цирк. Так или иначе, но уже 21 июля в Токио начали уходить телеграммы с дезинформацией. Разумной, спокойной, продуманной. Джонки больше в Порт-Артур не заходили, разгружаясь в порте Дальнем. А других каналов связи, кроме как связными рыбаками и телеграмма у японцев не было.

Первой же телеграммой было отмечено начало большого движения у кораблей в Порт-Артуре. А дальше красочно и детально описывался процесс ремонта. Таким образом, к 10 августа в Токио точно знали, у кого из броненосцев что демонтировали, что красят, в каком именно борту заделывают дыру и как. Ну и так далее.

Вице-адмирал Камимура собрал в кулак все, что оставалось более-менее внятного. Канонерские лодки, старые крейсера, контрминоносцы, номерные миноноски и так далее. Ровным счетом все. Сначала стянув к Чемульпо. А потом и к устью реки Ялу, вся эта орава и прибыла к закату 10 августа.

Всю ночь минные силы мелькали в виду русских кораблей, не давая им выйти дальше в море. Туда, где наблюдались подсвеченные огнями силуэты больших кораблей. Но то была наживка. Сам же Камимура со своими броненосными крейсерами стоял в стороне и слушал радиоэфир.

Наступило утро.

Японский флот второй линии вступил в вялую перестрелку со своими коллегами со стороны противника. Миноносцы осторожно начали тралить устье реки после подрыва на первой мине. Под огнем, разумеется. А генералы Куроки и Ноги ждали исхода морского сражения. По идее, нужно было бы пользоваться обстоятельством и нападать. Но поддержка со стороны своего флота существенно облегчала задачу уничтожения войск Ренненкампфа. Оставлять на этих островах несколько десятков тысяч человек им не хотелось, а день-другой у них в запасе был.

И вот, в 11:10 Камимура решительным шагом влетел на мостик своего корабля. Долгое сидение в радиорубке закончилось. Русские подошли. Четыре крейсера 1-ого ранга, из которых два было броненосных, а два бронепалубных, и «одна шаловливая собачка» - бронепалубный крейсер 2-ого ранга, известный как «Новик». Отряд Камимуры, державший котлы под полными парами, «вдавил тапку» и рванул вперед.

Канонада в устье усиливалась.

Броненосные крейсера «Россия» и «Громобой», идя головными мателотами, держа в кильватере бронепалубные крейсера «Богатырь» и «Аскольд», плавно сближались с японскими силами, ведя непрерывный огонь из всех возможных орудий. «Новик» бежал мористее и дальше. Он должен был своевременно обнаружить противника. Поэтому появление отряда броненосных крейсеров Японии фон Эссен не пропустил. Весь его отряд сделал поворот «все вдруг» и начали отходить вдоль побережья в сторону Порт-Артура. «Новик» же сохранил свое положение передового дозора.

Через мучительных полтора часа прозвучал первый выстрел. Но отряд фон Эссена постоянно менял курс, «уходя галсами», так что огонь японцев просто баламутил воду. Они банально не могли пристреляться. Русские, впрочем, тоже, но они особенно и не пытались. Так – постреливали для виду.

Камимура был зол.

Понять причину низкой результативность огня было несложно. Но как этому противодействовать? Надеяться на случайное попадание? Глупость! Требовалось агрессивнее сближаться, чтобы нивелировать погрешность прицеливания.

Кроме того, его сильно смущало то, что русские постоянно что-то телеграфируют. И не открытым кодом как обычно, а каким-то шифром. Причем не только крейсера перешли на такой режим, но и запертая в реке флотилия. Японские радисты прислушивались, пытаясь выявить новых операторов по почерку. Но ничего не замечали. Работали все те же.

Отряд контр-адмирала Вирена хранил молчание в эфире, работая только на прием, да и то, лишь для того, чтобы выйти на цель в правильной точке. Все еще плохо себя чувствующий командир, прославившийся в битве при островах Эллиот, сидел забинтованной куклой в рубке на специально сделанном стульчике и вглядывался в горизонт. От него много не требовалось. Просто быть. Просто одним своим видом поддерживать боевой дух и правильный настрой.

Отряд – пять вымпелов: «Микаса», «Ретвизан», «Севастополь», «Ниссин» и «Касуга». Названия никто не менял – не до того. Корабли, конечно, не так чтобы и полностью отремонтированы. Где-то не хватало пушек. Где-то все еще была покорежена надстройка. Но главное имелось – они все держали пятнадцать узлов хода.

Что примечательно, свой флаг Вирен держал на «Микасе». Почему? Не секрет. Тут и определенный символизм, и банальная прагматика. Все-таки этот броненосец был и крупнее «Ретвизана» с «Севастополем», и мощнее. Подводило только слабое освоение трофейных кораблей. Но выбора все равно не было. Не задействовать в этой операции относительно дееспособный броненосец Куропаткин не мог.

Так и двигались.

Фон Эссен каждые пять минут выдавал в эфир сведения о своем курсе и скорости в зашифрованном виде. А Вирен, получая эти данные, корректировал курс своего отряда.

И вот, в 14 часов 10 минут Камимура увидел на горизонте новые дымы и призадумался. Неизвестные приближались с юго-востока. Но здесь не должно быть никаких кораблей! Тем более группы. Камимуру эта неизвестность насторожила, но от своей цели он не отказался. Пугаться дымов? Да его засмеют потом!

Неизвестные корабли вынырнули из-за горизонта, но все еще оставались не идентифицируемыми. Далеко. Японцы до боли в глазах вглядывались в горизонт, пытаясь понять, кого же это черт на своих рогах принес.

- У головного башня в два орудия, - наконец, констатировал сигнальщик.

- Ничего больше?

- Далеко. Идут прямо на нас. Нужно подождать. Судя по ширине силуэта – броненосец.

- С юга? Броненосец? – Камимура сильно удивился.

На Балтике каждый русский корабль был на счету, а вторая Тихоокеанская эскадра только формировалась. Черноморские корабли России так даже и не рыпались. А в Порт-Артуре было все так разобрали, что и через неделю никуда не смогут выйти при всем желании. Кто же это? Англичане?

После пары минут раздумья, Камимура отдал приказ «делай как я», и его флагман «Идзумо» вошел в плавный поворот, ложась на обратный курс. Ситуация была слишком неопределенной и опасной. Рисковать последними боеспособными морскими силами Японии он не мог.

Неизвестные корабли отреагировали почти сразу.

Во-первых, довернув, ложась на курс схождения, а, во-вторых, из кильватера вырвалось два вымпела, устремившиеся севернее. Через пару минут с горем пополам в них опознали «Ниссин» и «Касугу», ставшие трофеями русских. Камимура побледнел. Новый провал разведки? Очевидно. Тем более, что отряд крейсеров фон Эссена тоже начал разворачиваться, ложась на курс преследования.

Вся эта возня с разворотом отняла время, достаточно, чтобы броненосцы вышли на дистанцию сорок кабельтовых и открыли огонь. Отряд же фон Эссена за время поворота сблизился на пятнадцать кабельтовых и медленно отставал. Однако же, идя параллельными курсами работал из всех орудий, которые только мог задействовать. С точностью на дальности у русских канониров было довольно погано, да еще и курсы были сходящиеся. Но чем дальше – тем становилось горячее.