Хуже того, Камимура корпел над картой и понимал – море не такое большое как кажется. Еще часа полтора и береговая линия, а по суше его корабли не бегают. Куда ему деваться? Куда не поверни – всюду выходит беда. Пойдешь через броненосцы – они размочалят крейсера огнем в упор. Развернешься на крейсера – все одно не проскочишь.

- Сигнал с «Микасы», - тихо произнес сигнальщик.

- Что? Какой? – Дернулся было Камимура, воспрянув духом, а потом резко как-то замер, нахмурившись. Он на какой-то миг подумал, что «Микаса» все еще их, все еще на мостике этого броненосца стоит адмирал Того…

- Предлагают сдаться, - произнес сигнальщик и мрачно посмотрел на своего вице-адмирала. Он, как и все в рубке уже поняли – не уйти и не победить. Три эскадренных броненосца 1-ого ранга, четыре броненосных крейсера 1-ого ранга, два бронепалубных крейсера 1-ого ранга – это непреодолимая сила в текущей ситуации. Да еще и «Новик», не представляющий здесь и сейчас особой боевой ценности. У них было преимущество в скорости, но недостаточное, чтобы оторваться в этом внезапно ставшем таким тесным море.

Камимура же совершенно посерел лицом и как-то осунулся.

Его мозг сопоставил все факты и пришел к неутешительному выводу. Это все изначально было ловушкой. И кавалеристы Ренненкампф, и водоплавающий хлам Иессена на Ялу, и отряд фон Эссена. Куропаткин ловил акулу на живца. Вкусного и столь жирного, чтобы акула не устояла. И вновь провал японской разведки привел к трагедии. К поражению, но уже не битвы, а войны. Совершенно ясно - его отряд уже не уйдет. В лучшем случае, если очень повезет, прорвется один или два корабля, что избитыми доковыляют до Сасебо. А русская эскадра подойдет к устью Ялу и превратит в «навский шуркъ» весь тот сброд, что туда он сам и стянул. Как следствие, Куроки останется в мешке, где его принудят к капитуляции.

Шах и мат.

Хиконодзё Камимура с трудом сглотнул комок, подступивший к горлу.

- Телеграфируйте Уриу. «Немедленно отходи. Это все большая ловушка. Разведка вновь промахнулась. Отряд окружен превосходящими силами противника. Уйти или победить не могу. Постараюсь задержать». Ну? – Прикрикнул он на связиста, который кабанчиком припустил в радиорубку. Вице-адмирал проводил его взглядом и, с трудом выдавливая из себя слова, буквально прохрипел: - Приказ по отряду. Прекратить стрельбу. Лечь в дрейф. Мы принимаем предложение. Сигнальщик! Действуй! И передай на «Микасу» наше согласие.

- Но адмирал! – Взвился капитан корабля, поддержанный возмущенным видом других офицеров. – Мы еще можем сражаться!

- Мы – последние значимые силы Императора. Сдадимся мы или будем уничтожены – других у него нет. А значит, война проиграна. Флот Открытого моря не сможет поддерживать сухопутные войска на материке. Сколько мы продержимся, если примем бой? Полчаса? Час? После чего русские пойдут дальше, доберутся до устья Ялу и перетопят корабли Уриу. Если верить донесениям, они втянулись в устье реки и завязли в напряженном сражении. А значит, не смогут уйти. Просто не успеют, мы ведь не так далеко отошли от устья. Если мы сдадимся, то русские не смогут проигнорировать такой трофей. Потопить нас или взять под полный контроль, высадив призовые команды, они не в состоянии. Недостаточно сил. А значит, они будут вынуждены конвоировать отряд с предельной осторожностью под дулами пушек до ближайшего порта. До Порт-Артура или Дальнего – не важно. Главное – что это достаточно далеко и им придется задействовать все свои силы. Броненосцы сейчас идут с отрядной скоростью около пятнадцати узлов. Это предел для «Севастополя». Он насилует свои машины, что недопустимо, ибо спешить больше некуда. Совершенно очевидно, что контр-адмирал Вирен это отлично поймет, если уже не понял. Восемь-десять узлов – это та скорость, с которой мы, очевидно, и поползем на юг. А это значит, что отряд Уриу сможет относительно спокойно уйти. В Чемульпо или даже дальше. Мы дадим ему шанс. Ведь отряд Иессена будет вынужден оставаться возле позиций Ренненкампфа, иначе того сомнут Куроки и Ноги. То есть, при вступлении нами в бой Император теряет весь свой флот, а в случае сдачи – только наш отряд. Еще вопросы?

- Вопросов нет, - хмуро произнес капитан броненосного крейсера «Идзумо» Идзити Суэтака.

- Тогда принимайте командование. А у меня осталось незаконченное дело…

Камимура сломался. После крайне неудачного дела в начале войны возле Владивостока этот провал добил его окончательно. Тогда, в феврале-марте, когда он упустил Владивостокский отряд крейсеров, соотечественники подвергли его жесткой критике и разгромили особняк в Токио. А отдельные газеты так и вообще писали, что Камимура должен был совершить самоубийство. Сейчас же, попав в ловушку, в нем что-то надломилось.

Надо сказать, что Куропаткин и сам не верил, что японцы согласятся капитулировать. Не как генерал Оку, оставшись без воды, еды и боеприпасов, а вот так – раскорячившись в безвыходном положении, когда куда не кинь, везде клин. Алексей Николаевич-то был воспитан на мифах XX и XXI века, где, благодаря кинематографу и аниме действовал очень яркий и чрезвычайно популярный образ какой-то запредельной стойкости и упорности японцев в боях. Эта сказка оказалась настолько всепоглощающая, что Куропаткин даже и не допускал мысли о том, что японцы сдадутся. А Вирена инструктировал больше для галочки, чем для дела. Дескать, ну и сдаться предложи, чего уж там. Они откажутся, но все равно предложи. Что мы, не люди?

15 августа 1904 года, Владивосток

Владивосток гудел.

Новости, доходящие до него из Маньчжурии, выглядели грозными и волнующими. А здесь было тихо. Вроде и война, а вроде и нет. Пару месяцев назад так и вообще – даже и флота толком не осталось. Ушли и «Россия», и «Громобой» на соединение с основными силами. А еще раньше и «Богатырь» убежал к Порт-Артуру…

Семен Михайлович Буденный, надежно прописался в армейской разведке. Ни дня покоя. Рейд на штаб армии. Захват двух обер-офицеров в плен. И так далее. Куропаткин пристроил его явно к тому делу, в котором он чувствовал себя как рыба в воде. И рос как на каких-то волшебных дрожжах при поддержке своего покровителя. Выбился в корнеты . Возглавил особую оперативную группу в пятьдесят «лиц». Обзавелся наградами. Полный бант «солдатского» Георгия, «клюква» Святой Анны 4-ой степени на золотом оружии «За храбрость». Для человека, который только в 1903 году был призван на срочную службу рядовым – головокружительная карьера!

И вот – новое дело. Еще интереснее и авантюрнее, чем прежде. Он отправлялся в рейд в самое сердце Кореи дабы освободить корейского Императора из плена, в котором его держали японцы. В усиление ему дали десяток из ведомства Дин Вейронга, набранных среди коренных корейцев. Вооружение группы было под стать. Тут и три ручных пулемета Мадсена, и двадцать самозарядных винтовок Мондрагона, и австрийские карабины. Ну и гранаты, пистолеты и бебуты, разумеется.

Лезть по горам – та еще задача. Но небольшой отряд всадников продвигался вполне приличными темпами. Сказывалось наличие корейцев в отряде. Они легко договаривались с местными жителями в горных поселениях и те, за небольшую плату, охотно показывали удобные пути. А нередко и проводников выделяли. Японцы еще не успели проникнуть в корейскую глубинку и не имели здесь большого влияния.