Но все чаще и чаще она сворачивала с нужного направления, пока ее спутник не поправлял ее – как будто нечто сродни той стрелке из голубого металла раз за разом разворачивало ее на север. Что-то притягивало ее – к берегу.

И он понял это.

– Ты не такая, как мы, – сказал он, – и нуждаешься в том, в чем мы не нуждаемся. Тебе нужно говорить не только с нами. Наверное, ты еще не договорила. Я покажу тебе твое течение.

Чувство, сложное, как окраска коралловой рыбки, и такое же радостное, омывало ее.

– Но черная луна…

– Она придет снова и снова, – ответил он. – Нам некуда торопиться. Доскажи то, что должна сказать, и возвращайся к нам. Мы просто немного тебя подождем.

Саймон резко остановился, точно налетел с разбегу на стену.

Она сидела на палубе, тесно обхватив руками колени – как когда-то, еще в самом начале плаванья. Мокрые распущенные волосы облепляли ее с головы до ног. Саймон быстро взглянул на Хорстона, стоявшего у штурвала – тот поднял плечи: мол, знать не знаю, ведать не ведаю… И ведь не позвал, пень старый, когда она наконец явилась!

Девушка даже не повернула головы. И не подняла ее, когда Саймон остановился прямо перед ней. Саймон посмотрел сверху на ее затылок, вздохнул и присел на палубу рядом.

– Ну? – сказал, заглядывая в ее лицо. – Ты наконец вернулась?

Гейджи молчала.

– Насовсем? Или… на время?

Девушка продолжала молчать. Саймон осторожно убрал с ее лица мокрые прилипшие пряди – только тогда Гейджи перевела глаза на него. Странные, далекие… нездешние глаза. Казалось, она даже не осознавала, что кто-то был рядом. Ее вдруг затрясло. Гейджи сжалась еще сильнее и уткнулась лбом в колени. Да уж, мокрые, хоть и густые волосы – плохая защита от промозглой ночи и ветра.

– Пошли, – сказал он, привстав на одно колено и подхватывая ее под спину и колени – холодная и мокрая. – Рыба ты моя морская…

Хорстон одобрительно подмигнул:

– Хороший улов, капитан! Поймал, наконец, Говорящую?

– Это уж кто кого поймал, – отозвался он. – Да и, похоже, отговорила она у нас.

– Разотри ее как следует, заверни в одеяла, да налей чего покрепче!

– Не учи ученого!

– А знаешь, как еще можно согреть девушку? – донеслось к нему с порывом ветра.

– И этому не учи, – бормотал Саймон. – Да и какая она сейчас девушка… лягушка, и только.

Он говорил это, чтобы успокоить себя – или молчащую, покорно прижавшуюся к нему Гейджи… не по себе ему от этой покорности… не по себе оттого, что она возникла так, посреди моря, ниоткуда… Его глаза невольно шарили по темной воде, разыскивая ее волшебных друзей. Саймон лягнул дверь и внес Гейджи в свою каюту… помнится, она еще не хотела выходить отсюда… лучше бы и не выходила. Сейчас он был готов навсегда запереть ее здесь. Осторожно уложил Говорящую на постель, укутал в одеяло. Метнулся к столу.

– Пей… ну пей же… вот так… молодец, умница, хорошая девочка, – ворковал он, как любящая мать над прихворнувшим младенцем.

– Ух ты, тюти-мути… – в тон подхватил Хорстон, объявляясь за его спиной. Похоже, помощник притащил сюда все плащи и одеяла, какие только нашлись на судне. Бросив взгляд на трясущуюся Гейджи – из одеяла торчало только ее бледное лицо, – скомандовал:

– Дай-ка рыбьего масла!

Разгреб одеяла, извлекая Гейджи. Саймон отступил, наблюдая за его мозолистыми руками, растирающими гладкую кожу, и поймал себя на том, что все больше склоняется к другому способу согревания выловленных из моря девушек…

Хорстон остановился, только когда все ее тело начало гореть, а сама Гейджи – тихонько поскуливать. Тяжело отпыхиваясь, кивнул Саймону:

– Еще вина, одеяла – и спать! К утру будет как новенькая!

«Лучше бы как старенькая», – мрачно подумал Саймон, за компанию прикончив бутылку. Эта новая Гейджи – беспомощная, бледная, немая – его пугала. Все казалось, что она просто растает, растворится в ночи, из которой явилась, – словно призрак, который поглощает рассвет.

Он сел у стола, скрестив на груди руки, с твердым намерением сторожить драгоценную находку до самого утра.

Все казалось таким выпуклым и четким… и странным… с непривычной, полной углов, перспективой. Потребовалось много времени, прежде чем она поняла, что такое находится перед самыми ее глазами. Потолок. Просто потолок – и, конечно, не перед самыми ее глазами. Она не могла бы дотронуться до него, даже если б протянула руку. А это – светильник, который уже побледнел с рассветом. Звуки… знакомые звуки моря… в которых чего-то не хватало… вот чего – бесконечного разговора его обитателей… казалось, уши были заткнуты пробками. Она повернула голову и долго, пристально изучала человека, сидевшего у стола. Он спал, скрестив на груди руки, вытянув ноги, откинув голову. «Саймон» – выплыло откуда-то из темной зыбкой глубины, в которую превратилась ее память. Саймон. Ригерт. Торговец. Искатель драконьих кладов. Ее жених.

– С-с… – вот и все, что вырвалось из ее пересохших губ.

Но он услышал.

Странное, резкое движение – и он уже рядом. Опрокинутое над ней лицо.

– Здравствуй, Гейджи.

Голос тоже был странным. Таким… однозвучным, без присущих драконам быстрой смены диапазонов. Хриплым.

Людским.

И в то же время – странно приятным. Саймон продолжал всматриваться в нее. По его лицу пробежала целая рябь выражений, которые ей тоже предстояло вспомнить – ведь мимика драконам ни к чему.

– Заставила ты нас поволноваться, Говорящая. Где ты столько пропадала?

– Там, – сказала Гейджи и с удивлением покосилась на собственную шевельнувшуюся руку.

– Можешь сесть? Тебе не холодно? Хочешь что-нибудь выпить? Съесть?

– Да. Нет. Да. Да.

Ригерт помог ей сесть. Она повертела головой, привыкая к новому… старому зрению.

– Мы далеко… сколько… – язык еще не справлялся с целыми фразами, но он понял.

– До Хейма три дня пути. Скоро мы… я буду дома, – он осторожно присел рядом. Поглядел искоса. – Я никогда не спрашивал… Ты ведь не из Хейма?

Гейджи машинально качнула головой, прежде чем вспомнила, что означает это движение. Тело вспоминало все гораздо быстрее.

– Нет.

– Где твой дом? Я могу… – Саймон замолчал. Рука его скользнула по одеялу. – Я должен вернуть тебя твоим родным. Я готов ответить за похищение. Это преступление, и я за него отвечу.

Гейджи вновь качнула головой и подняла два пальца.

– Два? – он быстро взглянул на нее. – Ты все еще считаешь, что я убил Коранда?

– Нет. Они. Сказать. Должен, – Гейджи была страшно довольна своими успехами. Как люди вообще умудряются друг друга понимать, если для этого требуется столько усилий?