Я прошел по коридору. Он выглядел как-то странно, будто в нем все стало вкривь и вкось, будто прямые углы исказились под давлением. А когда вошел в большой зал, все лица, повернувшиеся ко мне, показались мне какими-то вытянутыми, как на киноэкране, когда смотришь на него сбоку.

Я увидел кресло рядом с Джуди Джоной, уселся в него и спросил, слишком громко:

— А что, вообще, происходит?

Никто не ответил.

Тогда я наклонился к Джуди и тихо спросил:

— Ее тело нашли?

Она устремила на меня удивленный взгляд:

— Ну да. Почти час назад.

Я посмотрел на Ноэль. Она скользнула по мне взглядом и отвела его с какой-то неуверенностью. Было в ней что-то такое, что меня озадачило. Как будто она стала как-то по-новому уязвимой. Без этой прежней холодности, классичности и отчужденности. Будто нуждающейся в чем-то. Например, в ободрении. Она выглядела измотанной. И сидела Ноэль как-то неуклюже, начисто лишенная своей обычной грации. Но, как ни странно выглядела при этом моложе.

Стив явился последним. Он чем-то покарябал лицо. Вид у него был злой. Помощник шерифа Фиш встал и заговорил. Я пытался понять, о чем он толкует, но не мог. Это походило на просмотр иностранного фильма без субтитров, когда приходится следить за развитием сюжета по действиям и выражением лиц персонажей. У всех собравшихся был какой-то странный вид при утреннем свете. По-особенному искаженный. Я ощущал атмосферу шока в комнате, наклонился вперед и, наверное, сморщил лоб, сделал серьезное лицо, как будто пытаясь перевести сказанное. Кажется, речь шла об Уилме. Потом увидел, что Ноэль уходит из зала. Мне хотелось пойти за ней следом, чтобы она объяснила мне все это. Это было так, словно на какой-то вечеринке я присоединился к компании в середине их разговора и стоял, улыбаясь, кивая, посмеиваясь, когда это делали другие, будучи совершенно не в состоянии ухватить смысловую нить беседы.

Однажды нечто похожее со мной случилось в колледже. Я забрел не на ту лекцию — на лекцию по символической логике. Каждое слово, которое там произносилось, само по себе было абсолютно нормальным, но я, как ни старался, никак не мог взять в толк, о чем шла речь. У меня возникла мысль — уж не схожу ли я с ума. Как будто нарушились какие-то связи.

Мне хотелось пойти к Ноэль. Это было то единственное, что давало мне безопасность. Единственное известное место на свете.

Но сначала...

По дороге туда ему обязательно нужно было затянуть свою обычную нудную песню насчет Уилмы — мол, он безумно ревнует и все такое. Чем ему надо бы обзавестись, так это первоклассной механической женой. Доставать ее из чулана и подключать к электрической розетке. Он не хочет, чтобы я была личностью.

После того как я поставила Пола на место, мы ехали дальше не разговаривая, и я немного всплакнула. Он гнал как сумасшедший, но я, конечно, не собиралась ни слова говорить об этом, что бы он ни вытворял.

Я сидела, отодвинувшись, на уголке сиденья и думала про прелестную новую одежду, которую надену. И про то, что я буду гостить в доме, в котором собираются важные люди. Большие люди. Единственной ложкой дегтя в бочке меда было то, что я еду туда с Полом. Это все равно что бегать наперегонки со связанными руками и ногами, как на пикниках. С ним я не могла быть самой собой. Не могла быть свободной. И я решила, что дам знать Уилме — когда она в следующий раз созовет гостей, я буду очень признательна за возможность приехать к ней без этого мертвого груза, висящего у меня на шее, словно птица на матросе из того стишка, что мы разучивали в седьмом классе.

И уж она-то наверняка поймет, что я имею в виду. Кстати, Уилма дала ему исчерпывающую характеристику. «Мэвис, дорогая, — сказала она, — он просто очень заурядный человек. Он хорош в бизнесе, и я рада, что он работает на меня. Но состоять с ним в браке, по-моему, невыносимо. Господи! Трубка, шлепанцы и семейный бюджет. Видишь ли, дорогая, он тебе не соперник. А тебе нужен соперник. Тебе нужна жизнь и острые ощущения. Ты не знала, как на самом деле скучна твоя жизнь, правда?»

Она определила, к какому типу он относится. Он — ротарианец, ограниченный и провинциальный. Живет в средневековье. Как бы мне хотелось, чтобы кто-то другой вез меня на Лейк-Вэйл. Потому что я видела по его брюзгливому настроению, что он попытается все мне испортить. Единственное, на что он способен, — все портить. И однажды он так меня доведет, что я выложу ему все про Гилмана Хайеса и про тот день в квартире Уилмы. Представляю себе выражение его глаз.

Уилма рассказывала мне про это место, но, черт возьми, словами такого не опишешь. Это как в «Хаус бьютифул»[6]. Только еще лучше, если такое возможно. Я страшно возбудилась, когда перед нашими глазами появился дом. У меня просто дух захватило. Там уже стояли машины, какие не везде и увидишь. Один из этих больших спортивных «бьюиков», маленький черный английский автомобиль с красными колесами со спицами и великолепный белый «ягуар» с очаровательным маленьким шаржем Джуди Джоны на дверце. Я пожалела, что не настояла на своем и мы так и не купили «ягуар». Он такой симпатичный. Так нет же, Полу нужно было приобрести этот драндулет, потому что «ягуар», видите ли, недостаточно вместительный.

Я едва не допустила ужасный промах, когда из дома к нам поспешил какой-то человек. Внешность у него была какая-то иностранная, и я подумала, что это один из гостей, но потом вспомнила, что Уилма говорила про мексиканских слуг, и поняла, когда уже собиралась было протянуть руку и улыбнуться, кто это. Пожать руку слуге — да я бы умерла на месте, если бы сделала что-то настолько ужасное. Пожалуй, неплохо было бы завести в доме мексиканскую горничную.

Слуга предложил нам пройти по тропинке вокруг дома. Он был очень вежливый, хотя и свирепый с виду. Мы прошли к большой площадке для крокета и, обогнув ее, к большой террасе с видом на озеро. Это было прямо как картинке, честное слово. Сразу видно, что Уилма умеет жить. Как она говорит, жить красиво — это искусство и над этим нужно все время работать. У двойного причала стояли на привязи две моторные лодки. Я увидела внизу Джуди Джону, рядом с ней был Гилман Хайес. Они нежились на солнышке. Я пару раз встречалась с Джуди в городе, в квартире Уилмы, но она какая-то странная. Я имею в виду, она — не то, чего вы ждете от такой знаменитости. Даже выглядит немножко заурядной. Остальные расположились на террасе. Уилма поспешила к нам. Сразу было понятно, что она рада нас видеть. Во всяком случае, рада видеть меня. Уилма приобняла меня и объяснила, что все мы здесь друзья, которые собрались по-простому, без всяких церемоний. Я сделала вид, что обрадовалась, но, если честно, я-то надеялась, что там будет кто-нибудь из важных людей, с которыми я раньше не встречалась.

Я сказала ей, что дом у нее потрясный, и она отвела нас в нашу комнату. Держу пари, что это лучшая комната в доме после ее собственной. Вот это и есть то, что она называет красивой жизнью. Слуга Хосе как раз укладывал на полку последний из наших чемоданов.