Метод сработал. Борщов почувствовал ко мне явную симпатию, это четко нарисовалось у него на лбу. Он расслабился и, кажется, даже стал повыше ростом. Ненамного.

– Так как же, господин Борщов, – мягко нажала я, – есть сомнения в случайности этой смерти или нет?

– Есть, Ольга, есть… как вас, простите, по отчеству? – Борщов понизил голос и огляделся.

– Юрьевна, – застенчиво улыбаясь, подсказала я.

– Юрьевна, – со вкусом добавил Борщов, словно смакуя, – есть сомнения, и крупные. Царапины на руках, что, возможно, говорит о сопротивлении, положение тела: создается впечатление, что его трогали до нас, а Светлана Александровна этого не подтверждает, ну и еще кое-что. Кроме того, обрывок фотографии, лежащий на полу ванной.

– Какой фотографии? – спросила Маринка. – Фотографии с изображением Анжелы или кого-то другого?

– Пока не могу сказать, – широко улыбнулся Борщов, – если меня уволят, куда же я пойду работать?

– К нам в газету, – быстро предложила Маринка, – милости просим.

– С радостью бы, но мне пока нравится моя работа и хотелось бы на ней работать долго-долго… Чем сейчас мне и нужно заниматься.

Я вынула из кармана блокнот, записала в нем номер своего сотового телефона.

– В случае чего, сразу же звони, – сказала я, протягивая листок с номером Свете.

Маринка молча взяла блокнот и, вписав в него свой рабочий телефон, протянула листок подошедшему Олегу. Он уже что-то жевал.

– А если что-нибудь понадобится в рабочее время, то можно звонить и по этому, – Маринка мило улыбнулась, – трубку возьму лично я и решу все вопросы.

Олег сунул бумажку в карман не читая и поблагодарил.

Быстро попрощавшись, мы с Виктором и Маринкой наконец-то ушли.

Вернувшись домой, я решила сразу лечь спать. Время уже зашкалило за такой предел, что нужно было торопиться, иначе нам всем грозил хронический недосып, как выразилась Маринка. Однако, когда я, вылетев из ванной, пошлепала к своему диванному матрацу, стоящему на полу, я увидела в гостиной Маринку со стаканчиком коньячку в руках, полулежащую в кресле перед телевизором.

– Ты что, мать, – удивилась я, затормозив рядом с ней, – без последних новостей уснуть не можешь?

– Вот еще, ты отстала от жизни, тут могут показать кое-что поинтересней, – туманно ответила Маринка.

Я не стала выяснять, что же именно сейчас ее интересует, потому что объяснение запросто могло затянуться допоздна. Точнее – до утра, а до него уже оставалось, можно сказать, что и совсем ничего.

Утро встретило меня, как обычно, рано. Не буду описывать мои впечатления – самой неприятно.

Помечтав с затаенной безнадегой, лежа на спине с закрытыми глазами, что время у меня еще есть, я поняла, что сама в это не верю, и встала – а куда деваться-то?

Я по утрам ощущаю себя ближе к природе: каким бы тихим ни выдалось утречко, оно все равно полно самых разнообразных звуков, по крайней мере до тех пор, пока я окончательно не открывала глаза. А обычно это происходит в ванне.

До нее как-то не получается.

Бредя до ванной, я не только прислушивалась, но и принюхивалась. Когда у меня дома ночует Виктор, он, очень точно подгадывая время моего пробуждения, всегда стабильно, обязательно и несомненно жарит яичницу. Такая у него визитная карточка. Сегодня я ожидала того же, но, очутившись перед дверью ванной комнаты, вдруг сообразила, что из кухни яичницей и не пахнет, хотя там кто-то, несомненно, был: слышалась негромкая музыка из приемника.

Заинтересовавшись причиной нарушения традиций, я толкнула прикрытую кухонную дверь и заглянула за нее.

А на кухне сидела Маринка! Совершенно одетая!

Глазки мои невыспавшиеся сами собою раскрылись широко и удивленно. Еще бы: Маринка встала раньше меня! Пришла на кухню! Умылась-оделась! А запаха кофе не чувствовалось!

Либо это чудо – либо шиза. Либо молиться – либо вызывать «Скорую». Что делать – непонятно, но не молчать же, как дурочка, и я тихонько откашлялась.

– Ты это чего, а? – опасливо спросила я, не рискуя даже приблизиться.

Маринка посмотрела на меня и затушила сигарету в пепельнице.

– Полный абзац, – сказала она с непонятным выражением лица.

– Да? – спросила я. – А почему?

– А вот потому, – ответила она, побарабанив пальцами по столешнице, – представляешь, сволочь какая? Только я к нему привыкла, так он взял и застрелился!

Я схватилась за сердце и сползла вдоль косяка на пол.

– Как? – прохрипела я. Мысли у меня испуганно заметались. Я ничего не могла сообразить, понимала только, что случилось что-то страшное и кошмарное.

– Как застрелился? – повторила я, с трудом обретя способность говорить четко и ясно.

– Из пистолета, – ответила Маринка, встала и потянулась, поскрипывая суставами, – я как увидела, так расстроилась, что заснуть не могла. Ворочалась, ворочалась, а! – Она махнула рукой и подошла к плите. – Тут Виктор копошился со сковородкой, я его выгнала к чертовой матери, чтобы не мешал переживать.

Услышав про живого и здорового Виктора, я встала и туже затянула пояс халата.

– Кто это там у тебя застрелился, зараза? – спросила я максимально ласковым тоном, чтобы не раздражать Маринкину крышу, явно съехавшую набекрень.

– Малдер, кто же еще, – ответила она, ставя чайник на плиту.

– Какой еще Малдер? – Я ничего не понимала из того, что она мне говорит, но было ясно, что у Маринки наступил очередной бзик.

– Из «Секретных материалов», ну «Х-файлы», ты не смотришь, что ли? – Маринка недоуменно посмотрела на меня.

– Тьфу! – ответила я и, повернувшись к ней спиной, раздраженно прошастала к ванной.

– Это он прикинулся, – догадалась я, выкрикнув из коридора, – чтобы расследование провести.

– Да плевала я на его расследование, – крикнула мне в ответ Маринка, – мне на дядечку было интересно смотреть, а он, гад, так со мной поступил…

Она там еще что-то выкрикивала, но я захлопнула дверь и включила воду на всю мощь.

Блин! Наверняка это скверная примета: встретить с утра чокнутую. Что-то сегодня должно случиться нехорошее.

После быстрого и тихого завтрака наша теплая компания приехала в редакцию.

А Маринка, кстати, немножко сменила прическу, сменила ее так, чтобы почти полностью закрыть уши. Я тактично не обратила на это внимание, хотя Маринка пялилась на меня очень вызывающе, готовясь резко ответить на все мои ехидства, но я проявила непонимание и не дала ей такой возможности.

Сергей Иванович Кряжимский уже был на работе и, вздыхая, щелкал клавиатурой компьютера, выстукивая статейку для заполнения предпоследней полосы газеты.