Джек Потрошитель

Лорд Питер предпринял поездку на север, в Йорк, куда герцога Денверского должны были перевезти после выездной сессии суда присяжных, вследствие неизбежного закрытия Норталлертонской тюрьмы. Посредством разумного убеждения Питер умудрился получить разрешение на свидание со своим братом. Он обнаружил, что тому было не по себе; Джеральд, хотя и был ослаблен тюремной атмосферой, все еще держался вызывающе и оставался непреклонным.

— Ничего хорошего, старина, — сказал Питер, — но ты держишься молодцом. Чертовски медленно продвигается дело, все эти юридические проволочки… Но у нас есть время, и это к лучшему.

— Досадная неприятность, — сказал его милость. — Хотел бы я знать, что там о себе думает Мурблс. Является сюда и пытается меня запугать, ужасная наглость! Кто Угодно может подумать, что я у него на подозрении.

— Послушай, Джерри, — серьезно сказал его брат, — Почему ты не можешь представить свое алиби? Это помогло бы нам чрезвычайно, ты понимаешь. В конце концов, если человек не говорит, что он делал…

— Это не мое дело — доказывать что бы то ни было, — парировал его светлость с достоинством. — Они должны Доказать, что я был там и убил парня. Я не обязан говорить, где я был. Я считаюсь невиновным, не так ли, пока не доказано обратное? Я называю это унижением. Совершено убийство, а они не прилагают ни малейших усилий, чтобы найти настоящего преступника. Я даю им свое слово чести, не говоря уже о присяге, что не убивал Кэткарта — хотя, заметь, эта свинья того заслуживала, — но они не обращают на это внимание, Тем временем настоящий убийца нагло разгуливает на свободе. Будь я свободен, я поднял бы шум по этому поводу.

— Ну почему тогда, черт побери, ты не сократишь свое пребывание в тюрьме? — убеждал Питер. — Я не имею в виду, что ты должен рассказать все здесь и сейчас мне, — он посмотрел, был ли надзиратель в пределах слышимости, — но Мурблсу. Тогда мы могли бы продолжить работу.

— Вам лучше бы держаться подальше от этого, — проворчал герцог. — И без того не достаточно ли омерзительно для Хелен, бедной девочки, матери и всех, что ты используешь эту ситуацию, чтобы поиграть в Шерлока Холмса? Я надеялся, что ты будешь вести себя благопристойно и сохранять спокойствие для пользы семейства. Я могу находиться в чертовски неприятном положении, но не собираюсь устраивать из этой ситуации спектакля для публики, ей-богу!

— Вот черт! — воскликнул лорд Питер с такой страстностью, что тюремщик с безразличным лицом почти подскочил. — Ты как раз и устраиваешь спектакль! Я вообще не взялся бы за это дело, если бы не ты. Думаешь, мне нравится, что моему брату и сестре придется предстать перед судом, и репортеры будут толпиться у входа, и газетные статьи и заметки с твоим именем будут мелькать на каждом углу, и все это громкое дело, которое окончится большим шоу в палате лордов, с огромным количеством людей, разодетых в алые одежды с горностаем, и вся остальная часть этой чертовой возни? Люди в Клубе начинают странно смотреть на меня, и я прекрасно слышу, как они шепчутся, что «положение Денвера выглядит весьма сомнительным, вот так-то!» Положи этому конец, Джерри.

— Да, моему положению не позавидуешь, — сказал его брат, — но благодаря небесам еще есть несколько приличных парней в сословии пэров, и они знают, чего стоит слово джентльмена, даже если мой собственный брат не может видеть дальше своего чертова законного свидетельства.

Но когда они сердито взглянули друг на друга, таинственная симпатия родства, которую мы называем семейным сходством, внезапно проглянула в их совсем не схожих чертах, произведя неожиданный эффект взаимной карикатуры. Это было похоже на то, как если бы каждый видел себя в кривом зеркале, в то время как один голос мог быть эхом другого.

— Послушай, старина, — сказал Питер, приходя в себя, — мне ужасно жаль. Я должен был держать себя в руках. Если не хочешь ничего говорить, не говори. Во всяком случае, мы все работаем не покладая рук и уверены, что найдем подходящего человека очень скоро.

— Оставь это полиции, — сказал Денвер. — Я знаю, что ты любишь изображать детектива, но лучше займись чем-нибудь другим.

— Это ужасно, — сказал Уимзи. — Но я не смотрю на это как на игру и не собираюсь держаться в стороне, потому что знаю, что могу быть полезным. Однако я могу… честно, я могу понять твою точку зрения. Мне очень жаль, что ты не принимаешь меня всерьез. Наверное, тебе трудно поверить в то, что я тоже что-то чувствую. Но я действительно чувствую и надеюсь вытащить тебя из этой передряги, если Бантер и я предпримем попытку. Ладно, до скорого — этот тюремщик как раз идет, чтобы сказать: «Время, джентльмены», — не унывай, старина! Удачи!

Бантер встретил его снаружи.

— Бантер, — сказал Уимзи, когда они шли по улицам старого города, — моя манера действительно оскорбительна, даже если я не имею этого в виду?

— Возможно, мой лорд, если ваша милость простит мне такое высказывание, что живость вашей манеры может ввести в заблуждение людей с ограниченным…

— Будь осторожен, Бантер!

— Ограниченным воображением, мой лорд.

— Воспитанные англичане никогда не имеют воображения, Бантер.

— Согласен, мой лорд. Я не подразумевал ничего унизительного.

— Хорошо, Бантер… О боже! Здесь репортер! Спрячь меня быстро!

— Сюда, мой лорд.

Мистер Бантер быстро увлек своего господина в прохладную пустоту собора.

— Я рискую предложить, мой лорд, — попросил он торопливым шепотом, — принять образ мыслей и внешний вид молящихся, если ваша милость извинит меня.

Закрыв лицо ладонями, сквозь пальцы лорд Питер увидел спешащего к ним служащего с написанным на лице упреком. В этот момент, однако, в дверях появился репортер с блокнотом в руках, поглощенный безрассудным преследованием. Служитель стремительно кинулся к новой добыче.

— Винтовая лестница, под которой мы стоим, — начал он с почтительной монотонностью, — называется Семь Сестер Йорка. Говорят…

Хозяин и слуга потихоньку улизнули.

Для посещения рыночного города Стэпли лорд Питер облачился в потрепанный норфолкский костюм, чулки неопределенного цвета, крепкие ботинки, надел древнюю шляпу, загнутую по краям, и захватил тяжелый посох. С сожалением он отказался от привычной спутницы — красивой трости, размеченной на дюймы для детективного удобства, скрывающей меч в своем чреве и с компасом в набалдашнике. Он решил, что она может настроить местных жителей против него, выдав в нем человека городского и надменного. Результат такой похвальной преданности своему искусству убедительно иллюстрировал правдивое наблюдение Гертруды Ред: «Все это самопожертвование — грустная ошибка».

Небольшой городок был еще довольно сонным, когда они приехали туда на одной из телег Ридлсдейла. Бантер сидел рядом с лордом Питером, а помощник садовника, Уилкс, — на заднем сиденье. Если бы у Уимзи была возможность выбора, он приехал бы в базарный день в надежде встретить самого Граймторпа, но время поджимало, и он не хотел терять ни дня. Было влажное, холодное утро, и, похоже, собирался дождь.