– Что именно вас насторожило?

– Мне трудно это объяснить, но я могу вам сказать совершенно точно, что мне бы не хотелось ссориться с таким человеком. Такие люди, как он, всегда неисправимые дуэлянты. Они баловни судьбы, у них все получается, что бы они ни задумали. Если кто и мог украсть картину, так это только он!

Дверь распахнулась, и в комнату вошли два человека.

– Что у вас там? – раздраженно спросил Дриу.

– Господин инспектор, пришел свидетель. Он видел, как около восьми утра в день ограбления из ворот Лувра выходил какой-то человек со свертком.

– Где он сейчас?

– Стоит за дверью.

– Хорошо. Введите его сюда.

Дверь широко распахнулась, и полицейские препроводили в комнату невыразительного человека с внимательным настороженным взглядом.

– Как вас зовут? – любезно поинтересовался инспектор.

– Себастьян.

– Себастьян, этот человек похож на того, который выносил картину из Лувра?

Служащий внимательно оглядел Марселя Габе. Втянув голову в плечи, тот с расширенными от страха глазами ждал приговора.

– Вы не робейте, Себастьян, можете осмотреть его со всех сторон. Теперь он в вашем распоряжении. А вы встаньте, уважаемый Габе, чтобы вас можно было лучше рассмотреть.

Служащий музея обошел вокруг задержанного, для чего-то пристально стал рассматривать его затылок, затем убежденно произнес:

– Не похож! Тот был чернявым, а этот блондин.

– Волосы он мог перекрасить, мог надеть парик. Какие еще приметы у него имелись?

– Помню, были усы, да и ростом он был повыше.

– Вы сразу узнали бы его при встрече?

– Думаю, узнал бы, – нерешительно ответил Себастьян.

Марсель Габе с облегчением вздохнул.

– Я же вам говорил, господин инспектор, к похищению «Моны Лизы» я не имею никакого отношения. Статуэтки брал, бес попутал! Но я могу вернуть их все до одной, господин инспектор, вы только будьте милосердны, спасите от каземата.

– В участок его! – распорядился инспектор Дриу. – У нас еще будет время с ним побеседовать.

Надев на Марселя Габе наручники, полицейские вывели его из комнаты.

– Да вы не робейте, Себастьян, – с напускной веселостью обратился инспектор к служащему музея, – расскажите все, что видели. Присаживайтесь на этот стул, – показал он на место, где минуту назад восседал Марсель Габе. – Вам удобно?

– Конечно, не диван, но ничего, я потерплю, – неожиданно улыбнулся служащий.

– Ха-ха-ха! А вы не без юмора. Значит, дело у нас с вами пойдет. Так что вы там видели, рассказывайте!

– В Лувре я работаю штукатуром, – начал посетитель. – Стены со стороны Луврской набережной совсем пообтерлись, вот нас и наняли их обновить. Я как раз на смену заступил, а тут смотрю, человек из запасного выхода вышел и в сторону проходной направился. Приостановился около шлагбаума, по сторонам посмотрел, а как увидел, что охранника нет, так тотчас вышел и, не оглядываясь, потопал дальше. Возможно, я бы и не обратил на него внимания, но что-то мне в его внешности не понравилось. А потом думаю, видно, человек торопится куда-то, чего это я со своими подозрениями лезу?

– Что у него было в руках?

– Какой-то предмет, завернутый в белую тряпку. Это я потом догадался, что эта была картина, а тогда об этом и не думал.

– Что было дальше?

Штукатур передернул плечами:

– Особенно-то я за ним не следил. У меня ведь своя работа. Да и кто же полагал, что он вором окажется?

– Тоже верно. А что дальше было, не помните?

– Кажется, около него пролетка остановилась. Когда посмотрел в следующий раз, то его уже не было. Скорее всего, он на ней и уехал.

– Больше вы ничего не заметили? Может быть, возница чем-то выделялся. Скажем, одеждой или внешностью?

Пожав плечами, Себастьян проговорил:

– Обыкновенный. Я ведь на него и не смотрел, у меня своих дел было невпроворот. Так я могу идти, господин инспектор? Меня мастер только на час отпустил.

– Идите, вы нам очень помогли.

«Теперь в Лувр, – решил инспектор, – нужно пообстоятельнее побеседовать с этим охранником».

Охранника, оказавшегося крепким коренастым человеком с выступающим животом, Дриу застал в служебном помещении, он пил кофе, держа чашку в руках.

– Я инспектор Дриу, не могли бы вы ответить на один вопрос?

– Пожалуйста, господин инспектор, – отставил охранник чашку с кофе.

– Как так получилось, что через ваши ворота вышел преступник? – строго спросил инспектор.

– Может, вы все-таки ошибаетесь, господин инспектор? – с надеждой спросил сторож. – У меня все под охраной.

– Есть свидетель, который утверждает, что видел, как через ваш выход прошел около восьми часов утра в день ограбления неизвестный. Предположительно это был взломщик. Что вы можете сказать по этому поводу?

– Э-э…

– У вас зафиксировано, кто в это время выходил через служебный выход? – напирал инспектор.

Охранник тяжело вздохнул и безрадостно признался:

– Не зафиксировано… В это время я как раз пошел за водой, у нас перекрыли кран. Отсутствовал недолго, может, минут десять-пятнадцать. А потом целый день больше никуда не отлучался.

– Что ж, кажется, мне все ясно, – сказал Дриу, надевая шляпу.

– А что мне делать, господин инспектор?

– Готовьтесь к гильотине, милейший, – хмыкнул Дриу.

Длинной трелью зазвучавший на столе телефон заставил комиссара оторваться от протоколов допросов, веером разложенных на столе.

– Слушаю, – буркнул комиссар.

– Это господин Марк Лепен? – прозвучал бодрый голос.

– Он самый, с кем имею честь общаться?

– Вас беспокоит господин Легро, таможенная служба. У вас имеется для меня минута?

– И вы еще спрашиваете, господин Легро? У вас есть что-то интересное для меня?

– Кое-что имеется, – со значением произнес начальник таможенной службы Франции. – На борт парохода «Кайзер Вильгельм», направляющегося в Нью-Йорк, поднялись два австрийских художника – Стефан Мозер и Филипп Лохнер… Записали?

– Записал.

– В руках у них было по две картины, не исключено, что одна из этих картин может быть «Моной Лизой».

– А сами таможенники досматривали багаж?

– Досматривали. На первый взгляд, все в порядке. Но они могли поверх «Моны Лизы» нарисовать еще одну, которую потом можно легко смыть.