До него наконец дошел смысл слов Порции. Родня… Ник взирал на Мередит с чувством, имеющим мало общего к родственной любви. Женщина замерла словно испуганная лань. Рот от удивления приоткрылся.

– Милорд! – воскликнула Мередит, прижимая руки к груди и невольно привлекая внимание мужчины к этой части ее тела. – Что вы здесь делаете?

– Пришел, чтобы не дать вам покрасить волосы.

Женщина рассеяно прикоснулась к одной из сочащихся водой длинных прядей.

– Генриетта еще смешивает краску.

Улыбающаяся горничная помешивала нечто, похожее на то, что каждое утро конюхи выгребают из лошадиного стойла.

– Вы не станете втирать это себе в волосы, – заявил Ник, а затем кивнул горничной. – Можешь тот час же уносить эту вонючую мерзость отсюда. Она не понадобится.

Горничная, даже не взглянув на Мередит, не дожидаясь подтверждения приказа, подчинилась.

– Oui, monsieur[6]. – Присев в реверансе, служанка удалилась.

– Что вы здесь делаете? – насупившись, недоуменно спросила Мередит. – Почему вы не хотите, чтобы я красила волосы?

Впервые Ник позволил себе задаться вопросом, с какой стати это его так сильно волнует. Какое ему дело, покрасят ей волосы или нет? Почему он позволяет себе врываться в комнату, словно взбешенный муж? Ему должно быть все равно, даже если Мередит придет блажь побрить голову наголо.

– Если вы на самом деле хотите найти себе мужа, то оставайтесь такой, как есть, – произнес он и, помедлив, добавил: – Или вы считаете подобное поведение излишне честным для вас?

Мередит едва не поперхнулась. Пламя вспыхнуло в ее зеленых глазах.

Порция, о чьем присутствии он, казалось, успел позабыть, присвистнула сквозь зубы и со всепоглощающим интересом принялась переводить взгляд с мужчины на женщину.

Ник напомнил себе, что примчался сюда не для того, чтобы оскорблять графиню. Он прибыл, чтобы не дать совершить ей чудовищную ошибку, но сейчас, стоя напротив, граф не мог удержаться от соблазна повздорить с ней.

– Порция! – сохраняя самообладание, произнесла Мередит. – Не могли бы вы оставить нас одних?

– Одних? – переспросила девушка, выразительно осматривая неприличное одеяние графини.

– Да, – не спуская пылающих гневом глаз с Ника, молвила Мередит ровным, холодным тоном. – И прошу вас, закройте за собой дверь.

Недовольно поджав губы, Порция вышла из комнаты. Когда дверь с тихим стуком закрылась за ней, Мередит дала себе волю:

– Как вы осмелились явиться в этот дом, ворваться в мою спальню и приказывать мне? Как вы посмели оскорблять меня в присутствии Порции?

Женщина в своей ярости представляла собой довольно шокирующее зрелище. Только тонкая ткань сорочки прикрывала ее наготу. Мокрые волосы спадали ей на плечи. Сквозь ставшую почти прозрачной ткань Ник видел очертания ее соблазнительной груди. Вспышка злости, должно быть, заставила Мередит забыть, в каком она виде. Ник не знал, следует ли быть за это благодарным судьбе или наоборот.

– Если бы вы вели себя вполне разумно, мне бы не пришлось мчаться сюда и спасать вас от очередной вашей неразумной выходки.

Лицо и шея женщины вспыхнули ярким румянцем, что достиг верха ее груди кремового оттенка. Ник не мог избавиться от желания узнать, как далеко распространился этот румянец. Мужчина ощутил обжигающий огонь похоти. Как бы ему хотелось сорвать с нее эту тонкую сорочку и самому все выяснить!

– Каким образом я намереваюсь искать себе мужа, вас не касается. Я всего лишь поступала так, как посоветовала мне женщина, которую вы сами избрали в качестве моей патронессы. – Мередит шагнула к нему. Ее пальчик уткнулся в грудь Ника. В нос ударил знакомый аромат мяты и меда. – Если вы не хотите, чтобы я красила волосы, разговаривайте непосредственно с леди Дэрринг.

– А вы сами не могли проявить хотя бы немного здравомыслия? – спросил Ник, хватая женщину за запястье, ибо тыкающий в его грудь палец порядком разозлил мужчину. – Публичные девки и потаскухи красят волосы. Те джентльмены, которых я знаю, не возьмут в жены подобного рода особу.

– А может, я не желаю выходить замуж за тех джентльменов, с которыми водите знакомство вы? Я бы не хотела рисковать, а то, чего доброго, мой будущий муж хоть в чем-то окажется похожим на вас.

Ник холодно рассмеялся. Пальцы тисками сжали ее запястье.

– Это уж точно. Вам не нужен в мужья джентльмен хотя бы с крохой здравого смысла в своей голове. Таким трудно будет вертеть.

Мужчина держал ее руку так высоко, что женщине пришлось приподняться на цыпочки.

– Настоящий джентльмен – полная противоположность вам, – прошипела Мередит.

– За время нашего непродолжительного знакомства я вел себя по-джентельменски куда чаще, чем вы вели себя как леди.

Свободная рука молниеносно метнулась в воздухе. У Ника не хватило времени уклониться. Болезненный удар обжег его щеку. Голова дернулась в сторону. Медленно повернув ее, мужчина с удивлением уставился на женщину. Глаза ее округлились. Кажется, Мередит не меньше Колфилда была шокирована собственным поступком.

Пальцы свободной руки сжались в кулак, и Ник с ужасом осознал, что он едва удержался, чтобы не ответить ударом на удар. Какие бы правонарушения не совершал в прошлом, он еще ни разу не поднимал руки на женщину. Должно быть, Мередит увидела в его глазах желание отплатить ей той же монетой, поэтому запаниковала и начала вырываться, словно дикое животное. Она тяжело дышала, извиваясь, но ее сопротивление лишь распалило его кровь… вот только не жаждой отмщения.

Прижимая к себе мокрое вырывающееся тело Мередит, Ник ощутил острое желание либо ударить ее, либо поцеловать. Поцелуй был куда предпочтительнее. Его губы впились в уста женщины, поглощая жалостливые звуки, что зарождались где-то в глубине ее горла. Как только их уста соприкоснулись, Ник осознал, что избрал большее зло. Лучше бы он ударил ее.

Поцелуй обернулся безумством губ. Ник не понимал, как так вышло, что вместо наказания его поцелуй зажег в них взаимную страсть. За этим последовал безрассудный танец губ и языков, которые пробовали… изучали… наслаждались… Ник изумился силой голода, который охватил его. А в глубине всего этого притаились чувства, эмоции – то, что, как казалось, давно умерло в нем… Или он просто так думал…

Ему хотелось проникнуть в нее. Руки поползли по ее спине, талии, ягодицам… Ухватившись за упругую попу, мужчина, немного приподняв ее тело, прижал к себе так плотно, как только смог. Он терся своей возбужденной плотью о ее, ощущая жар женского тела. Как же они подходили друг другу! Но это не могло удовлетворить его. Он желал оказаться внутри Мередит.

Нет, этому не бывать. Ему надо избавиться от этой женщины, избавиться от переполняющих его чувств, изгнать ее из своей жизни. Нельзя тащить ее в свою постель.