Рейн метнулась к одежде прежде, чем последнее слово утонуло в проклятиях Корда. Он повернулся, схватил джинсы и увидел ее торопливые движения.

– Оставайся здесь, – бросил он. – Торн будет тебя охранять.

Она не обратила внимания на его слова и взяла первую попавшуюся рубашку.

– Ты никуда не пойдешь. , Рейн сурово посмотрела на него.

– Нет, – коротко сказала она, застегивая пуговицы на груди одной рукой. – При таком переполохе Дев не двинется с места. Если кто-то, кроме меня, попробует вывести его из стойла, он придет в бешенство.

Понимая, что Рейн говорит правду, Корд нехотя отпустил ее руку. Он потянулся к кобуре, вытащил оружие, проверил патроны и снова сунул пистолет в кобуру. Затем прицепил его к поясному ремню. Все это заняло несколько секунд.

Он искал в темноте ботинки, когда дикий крик жеребца разорвал тишину.

– Дев! – закричала Рейн и бросилась к двери.

Но Корд оказался быстрее. Он схватил ее и прижал к себе, одновременно всматриваясь в телеэкраны, на которых было видно, что происходит вокруг трейлера. Некоторые из камер работали в режиме инфракрасного излучения. Они показывали только тени и свет отдаленных уличных фонарей.

Крепко сжав руку Рейн, Корд направился к выходу и открыл дверь. Быстро оглядев обширное пространство, он увидел только Торна, направлявшегося к нему.

– Пошли, – коротко приказал Корд.

Он спрыгнул на землю и побежал. Рейн отставала от него на полшага.

Дев снова заржал, пронзительно, дико и гневно.

Рейн рванулась к конюшням сломя голову. Она должна добраться до Дева прежде, чем его охватит инстинктивное стремление вырваться из огня. Если он не будет стоять спокойно, он может получить увечье. Или убить кого-то.

Молча молясь, Рейн бежала, не чувствуя под собой ног, и окликала Дева.

Искусственное освещение конюшни потонуло в дыму.

Лошади ржали, испуганные запахом дыма. Они лягали стены денников, стремясь спастись от своего самого древнего врага – пожара.

Все вокруг – и люди, и лошади – каждый по-своему проклинали все на свете. Глаза животных горели яростью.

Лошади – самые чувствительные существа, и им, как никому другому, передаются эмоции человека. Особенно страх.

Дев бушевал в своем стойле, подстегивая всеобщую панику, несмотря на усилия людей успокоить животных.

Рейн должна действовать решительно, но без испуга, говорить спокойно и ласково с возбужденными животными, которых выводили из знакомых стойл в угрожающую темноту ночи.

Столб густого черного дыма вздымался к небу. Корд и Рейн завернули за угол, чтобы броситься к ряду, в котором стоял Дев, и снова услышали его устрашающий крик.

Невысокая фигурка капитана Джона кинулась сквозь дым, чтобы открыть дверь стойла Дева.

Жеребец с диким ржанием встал на дыбы, прижав уши к голове. Капитан Джон старался удержать повод, но веревка выскользнула у него из рук в перчатках, и Дев вырвался из дымного стойла, словно дьявол из ада.

Разъяренный, испуганный и совершенно неуправляемый, жеребец двинулся прямо на Рейн и Корда.

Рейн пришло в голову, что она должна вцепиться ему в гриву и взобраться ему на спину на бегу. Но она тотчас отвергла эту мысль. Дев вывернул бы ей руки, если бы она попробовала остановить его на полном скаку.

Ее единственной надеждой оставался повод, дико хлещущий Дева по бокам. Если бы ей удалось схватить его и повиснуть на нем, тогда она смогла бы остановить жеребца и предотвратить множество возможных неприятностей.

Придя к такому решению, она приготовилась бежать рядом с Девом и держаться за повод.

Корд видел это все как в замедленной съемке. Дым.

Капитан Джон. Дев, рвущийся в ночь. Повод, запутавшись в котором жеребец может и упасть. Рейн, готовая схватить смертоносную веревку. Торн, бегущий следом за ними.

Корд подскочил к Рейн и оттащил ее в сторону.

– Забери ее отсюда, – безапелляционным тоном заявил он Торну.

Она пыталась высвободиться, но Тори оказался сильнее. Рейн прекратила сопротивляться и стала наблюдать за своим жеребцом.

– Дев! – позвала она.

– Не переживайте, мадам. Мистер Эллиот позаботится об этом красном дьяволе.

Тори выхватил револьвер из кобуры и замер. Корд не отрывал взгляда от жеребца, направляющегося к нему. Он не сомневался, что Тори одержит верх над Рейн – ведь у нее нет навыков рукопашного боя.

Он также был уверен и в том, что Торн приготовил оружие. Если удача окажется на стороне Корда, то оружие не понадобится. В противном случае…

Корд замер, как хищник перед прыжком. Рейн сразу же поняла, что он собирается делать. Новая страшная опасность навалилась на нее, и она не выдержала.

– Корд, не смей! Дев убьет тебя!

Как всегда в схватке, время для Корда остановилось.

Казалось, между каждым ударом сердца проходит целая минута. Льдисто-голубые глаза прикидывали расстояние и определяли скорость.

Дев летел стрелой – грозный, сильный, огромный.

Тридцать футов. Двадцать.

Десять.

Корд внутренне подобрался.

Пять.

Пора.

Корд вцепился в длинную гриву Дева, а затем прыгнул ему на спину, как пума. Сжав ногами бока Дева, Корд пригнулся к его шее и схватился за повод.

Дев бежал, подгоняемый свободой и страхом, вызванным ощущением незнакомой тяжести на спине. Корд пустил большого жеребца шагом.

Он машинально смотал длинную веревку, потом стиснул мускулистый корпус жеребца и натянул веревку. Специальный ремень перекрыл горящие ноздри Дева и уменьшил поток воздуха.

Теперь он не мог нестись галопом и был вынужден пойти медленнее. Он изо всех сил противился, упрямо вытягивая шею.

Корд продолжал натягивать повод и спрашивал себя, что случится, когда Дев успокоится и поймет, что на спине его сидит вовсе не Рейн.

Через несколько секунд жеребец вскрикнул, а потом попытался встать на дыбы и стряхнуть с себя ненавистного чужака.

Корд сдавил ногами бока Дева и натянул повод, пробуя повернуть его голову так, чтобы он не мог встать на дыбы. Дев, казалось, не замечал его усилий и упрямо пытался сбросить седока.

Рейн и Торн обежали вокруг конюшни и, остановившись, вжались в стену. Обоим одновременно пришла одна и та же мысль: им лучше уйти с дороги.

Корд скакал на гнедом разъяренном звере. Оба они были сильными и мощными, борющимися за господство самцами.

Хватая ртом воздух, Рейн наблюдала за развернувшимся у нее на глазах сражением. Она молча молилась, чтобы ни человек, ни животное не пострадали.