– Все еще беспокоишься? – спросил Корд, поворачивая к ней голову.

– Немного, – призналась она.

Его рука скользнула между ногами Рейн и наткнулась на ее увлажнившуюся плоть.

– Что ты обычно делаешь после того, как приведешь в порядок Дева? – хрипло спросил он.

– Я сажусь без седла и медленно катаюсь.

Перевернувшись, он потащил ее вниз, усадил верхом на себя, потом глубоко вошел в нее.

– Я решил взять инициативу в свои руки.

Звук пейджера вырвал Корда из глубин сна.. Быстро проснувшись, он схватил его с прикроватного столика, определил номер в слабом свете, проникающем из окна, затем спокойно вылез из постели.

Рейн сонно простонала и попыталась сесть.

Корд легонько толкнул ее обратно в постель.

– Спи, моя сладкая. Понежься еще часа два.

Рейн немного поколебалась, а потом устроилась по удобнее в теплом гнездышке, которое свили они с Кордом.

Он поцеловал ее в губы, погладил по щеке и улыбнулся, а она прижалась к его руке, как котенок. С необычайной нежностью он натянул одеяло до самого подбородка Рейн.

А подойдя к специальному телефону, стал совершенно другим Кордом Эллиотом. Уверенным, собранным, сильным. Он набрал номер и сказал:

– Синяя Луна вызывает Синюю Селедку.

После нескольких секунд пришел ответ.

– Привет, приятель. Как рыбалка?

Голос Боннера был спокоен, но от Корда не укрылось его нетерпение.

– Нормально, – сказал Корд. – Все спокойно.

– Ну, они не заходят в твой тихий заливчик.

Корд сжал губы.

– Что-нибудь стоящее, ради чего можно встать и пораньше?

– Как насчет Барракуды?

– Одной? Обычно они охотятся стайками.

– Но не на этот раз.

Корд затих. Или произошел раскол в группе террористов, или Барракуда решил действовать в одиночку. Если так, то Барракуда прав. Всегда тяжелее обнаружить одного человека, чем толпу.

– Когда? – спросил Корд.

– Не сегодня.

– Уверен?

– Да. Рыба просто не успеет добраться до твоего залива.

– Завтра? – настаивал Корд.

– Мнения разделились.

– А ты что скажешь?

– После окончания соревнований, когда все расслабятся и пройдет вручение медалей.

– А еще версии есть?

– Во время одного из соревнований Малышки.

Корд холодно улыбнулся. Если Барракуда думает, что Чандлер-Смит собирается удобно расположиться на зрительской трибуне, то его ждет настоящее разочарование.

– Блю поддерживает форму, – сказал Корд. – Он не будет сидеть в моей лодке и наблюдать за волнами.

* * *

Рейн проснулась в тревоге и почувствовала запах массажного крема. Она перевернулась на бок, ожидая, что сейчас упрется в сильное тело Корда.

Но его не было.

Она резко села и обшарила глазами комнату. Телевизионные экраны и другая электроника беспокойно мерцали, но никто не сидел на стуле и не контролировал все это хозяйство. Она прислушалась – из маленькой душевой не доносилось ни звука.

– Корд?

Тишина.

Рейн вспомнила, что слышала писк его пейджера, но это было раньше, гораздо раньше, потом он поцеловал ее и уговорил еще поспать. Самое удивительное, она смогла заснуть.

Сейчас ей не хотелось спать. Меньше чем через шесть часов откроются Олимпийские игры. А у нее еще куча дел.

Взглянув мельком на часы, Рейн выскочила из кровати, оделась и наспех перекусила. Ей необходимо подготовить Дева в соответствии со стандартами олимпийской выездки.

Рейн мысленно составила список неотложных дел, прежде чем она выедет на Деве перед тремя беспристрастными судьями, которые решат, кто она для американской конной сборной – надежда или тяжкое бремя. Они оценят все, вплоть до остроты складки на ее черных брюках.

Для Рейн, предпочитавшей дистанции с суровыми препятствиями, выездка была изящной, грациозной, абсолютно необходимой, но пыткой..

Наконец Рейн вышла из «домика». Торн, как всегда, сидел у двери, лениво наблюдая за происходящим в мире.

– Доброе утро, мисс Смит.

– Доброе утро, Торн. Где Корд?

Торн огляделся.

– Не знаю, мадам.

Рейн едва заметно улыбнулась. У них это стало уже игрой. Если Корда не было рядом с ней, она должна была спросить о нем. Торн должен был вежливо ответить, но ничего не сообщать о передвижении босса.

– Если увидишь Корда, передай от меня привет, – попросила Рейн.

– Непременно, мадам. – Торн улыбнулся. – Заметано.

Покончив с утренним ритуалом, она направилась к конюшне.

Торн вскочил с неожиданной быстротой и гибкостью, бросил несколько слов в портативную рацию и догнал Рейн.

Удивленная, она оглянулась. Эта сцена не входила в утренний ритуал.

Ничего не говоря, Торн пошел рядом с ней, как будто делал это каждый день. В отличие от Корда Торн держался справа. Рейн догадалась, что это по-прежнему связано с оружием, которое спрятано у него с правой стороны, но не стала акцентировать на этом внимание.

– Собираешься посмотреть, как я чищу красного дьявола? – сухо спросила она.

– Да, мадам.

– Не знала, что ты любишь лошадей.

– Я к ним отношусь спокойно, – сказал Торн прежним тоном.

Он провел вместе с ней остаток чудесного, солнечного утра, не исчезая из поля зрения и редко находясь на расстоянии дальше вытянутой руки. Он следовал за ней всюду. Он ждал даже, когда она выйдет из уборной. Более того, прежде чем она туда входила, он проверял, все ли кабинки действительно свободны.

Торн был чрезвычайно осторожен. Как и Корд, он настроил радио на такие частоты, что мог улавливать кошачьи шаги во дворе. Он уходил в тень, когда появлялись другие конники, чтобы поговорить с Рейн, а незнакомые. ему людей не подпускал к ней, спокойно говоря, что им надо подождать, пока она не выступит в выездке.

Для Рейн постоянное ненавязчивое присутствие Торна стало совершенно нормальным. Если бы она не смотрела то и дело с надеждой вдаль, поджидая Корда, она вообще бы не замечала Торна.

Рейн проглядела все глаза, но Корда нигде не было.

Наконец она поняла, что пора завершать подготовку Дева.

Она представит свою лошадь, и ее тщательно осмотрят, как, впрочем, и наездницу. Троеборье должно начаться как военный смотр, где идеальная чистота и внешний лоск так же важны, как быстрота и храбрость.