Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И раз уж ты станешь отцом и станешь, между прочим, первым в своей чокнутой семейке, то пора бы тебе перестать флиртовать с этой уродиной Поппи…
Отцом? Отцом! Так, отлично. Первым? А что, кто-то еще?.. Только тут до меня дошло слово «уродина». Господи, что я делаю? Кого пытаюсь обмануть? Новая прическа и пара новых шмоток не изменили меня, я по-прежнему все та же серая мышь. И даже если соберусь с силами и найду в себе смелость надеть это платье, все останется как есть. Клавдия беременна. Неважно, что там говорил мне Алекс, он ведь тогда не знал, а теперь знает и не бросит ее. Да и я не захочу, чтобы он бросал ее, поспешно подумала я. И все мое приподнятое настроение испарилось без следа. Я быстро вернулась в свою комнату и плотно притворила дверь. Села на кровать и бездумно уставилась в окно.
Как-то я видела передачу о жизни доисторических иловых червей. В засуху они цепенели. Ритм их червячьей крови замедлялся, они просто продолжали незаметно существовать, ожидая дождя. Вот и я так же поступлю. Завернусь в кокон из ила и буду просто существовать без радости и счастья. При первой же возможности уеду из «Аббатства», чтобы, как прежде, стряпать себе ужины и смотреть телевизор. И постараюсь забыть Алекса и его семейку. И найду себе другую работу — работать с Дэйви мне будет слишком тяжело.
Горькие слезы жалости к самой себе покатились по моим щекам. Я зажмурилась, упала лицом в подушку и проплакала навзрыд минут десять.
Легче не стало. Нисколько.
Я все еще хлюпала носом, когда в дверь постучали. Это была Табита.
— Ой, Поппи, я хотела только показать тебе, что собираюсь сегодня надеть, и спросить, не… — Она замолчала, взволнованно глядя на меня. — У тебя все в порядке?
— Да, — всхлипнула я. — Извини, так просто взгрустнулось… Что ты хотела?
— Ну, — неуверенно продолжила она, косясь на мое заплаканное лицо, — если у тебя все нормально… Вот, хотела спросить, не полнит ли меня это платье. Я купила его давно. Давай я примерю, а ты скажешь, как оно сидит, ладно?
— Ладно.
Одна только мысль, что Табиту какая-нибудь вещь может полнить, в любое другое время вызвала бы у меня истерический смех. Она стянула с себя одежду и влезла в светлосерое (а как иначе) длинное платье. Удивительно, но в нем она и вправду казалась толще. Ну, не то чтобы толще, это было просто невозможно, но платье заметно топорщилось в области живота.
О господи!
В области живота! Нет, поверить не могу. Неужели и она тоже?.. Черт!
— Табита, — медленно сказала я. — Извини, но ты не… — Слово повисло в воздухе.
Потом я посмотрела на ее лицо и все поняла.
Ну конечно! Эти ее недомогания, ее нежелание есть. Оставалось только надеяться, что Джокаста порадуется. Теперь уже двое младенцев должны осчастливить своим рождением «Аббатство» и продолжить сумасшедший род Стентонов. А для меня в этом светлом будущем места явно нет.
Облегчение от того, что больше не нужно таиться, развязало Табите язык, и я узнала более или менее подробную историю произошедшего.
С отцом ребенка она познакомилась на своем семинаре «Святых сестер» — да, мужчин туда тоже пускают, и даже с великим удовольствием, если только в сердце их есть настоящая сестринская привязанность. Я усмехнулась, но от комментариев воздержалась. Он и она. Ну, дальнейшее было очевидно.
— Поппи, он такой удивительно свободный, понимаешь? И конечно, я не могла сказать ему…
— Почему?
— Потому что он не оставил мне номера телефона или адреса — это слишком приземленно, понимаешь? Он живет на других высотах. Он бывал в таких далях, куда мне и не добраться, — он в постоянном путешествии по астральным мирам. И я не могу привязать его к себе, ведь тогда я не позволю реализоваться его карме. Он сказал, что мы с ним еще увидимся, и я жду. Я написала ему, дала свой адрес, но… я ведь не знала его адреса…
— Ну и как ты догадалась, куда послать письмо?
— Я его отправила Айе, которая ведет семинары. Знаешь, смешно получилось, потому что сначала я подумала, что у него с ней что-то было, но она уверяет, что нет. Она обещала переслать ему письмо, но адреса не дала, она бы тогда обманула его доверие. Она сказала, что часто с ним видится и обязательно передаст ему мое послание, это было давно, но я… жду…
Да уж, история.
Табита покрутила на пальце новое кольцо.
— Надеюсь, мама с папой не рассердятся, если я продам его. Эти семинары требуют столько денег, и Айя права — чем больше отдаешь, тем свободнее становишься.
Ага. Чудесно.
Табита разгорячилась — ее бледные щеки порозовели, она нервно прошлась по комнате.
— Но почему ты никому не сказала? Я, конечно, недостаточно хорошо знаю твоих родителей, но, по-моему, они обрадуются.
Табита удивленно посмотрела на меня.
— О, нет-нет. Они не одобрят. Еще как не одобрят. Во всяком случае, папа. Я же еще не разведена, а они и против того-то брака возражали. И это станет последней каплей. А с этим завещанием и прочим, все так сложно…
Я окончательно растерялась. Уж не знаю, что там за проблемы с завещанием, но как-то упорно оно всплывает. Дэйви о нем упоминал. Теперь и Табита. И все-таки ее слова меня не убедили. По-моему, Джокаста придет в полный восторг от этой новости, а если она поддержит дочь, то и Эдварду будет некуда деваться.
В дверь постучали, мы вздрогнули. Прежде чем я успела открыть рот, Табита схватила меня за руку и зашептала:
— Обещай, что никому не скажешь, обещай!
Я кивнула.
В комнату вошла Одесса с подносом, на котором дымились две чашки с чем-то духовитым. Она поставила поднос на кровать, протянула одну чашку Табите, а вторую мне со словами:
— Тебе с черной смородиной, а тебе, Табита, с малиной. Так о чем это вы тут секретничаете?
Я не осмелилась взглянуть на нее, ибо была убеждена, что Одесса вполне способна прочесть мои мысли. Она внимательно посмотрела на Табиту и улыбнулась:
— Что ж, прелестная парочка малышей, по-моему.
Мы с Табитой
