Я схватила добычу и прижала к груди.

— Благодарю вас, мой лорд.

— Вынужден предостеречь тебя, Шерези. Скорее всего, ты занимаешься глупостями.

— Почему? Вы сами учили меня привлекать на свою сторону друзей.

— Человеческие отношения, мой птенчик, строятся вовсе не на высоких материях, одной из которых является так называемая дружба.

— А на чем же?

— В основном на подкупе, угрозах и шантаже. А также на выгоде, которую из этих отношений можно извлечь. Поэтому мой тебе совет, последний на сегодня: обряды обрядами, но попытайся выведать у своих соратников все тайны, которые они скрывают.

— Тайны?

— Именно. У каждого из вас есть что-то за пазухой. И это отнюдь не медные ожерелья. Слыхал раньше такое выражение — «скелет в подвале»?

— Да. Имеются в виду секреты, опасные для их владельца.

— Они есть у всех, и у тебя, и у твоих друзей, и у твоих врагов. Твоя задача — узнать их все, не поделившись при этом своими.

Речи шута мне не нравились абсолютно. Какие там еще тайны! Ну моя-то есть, тут он прав. Но что может скрывать рассеянный Станислас, или прямодушный Оливер, или Патрик, чьи мысли видны как на ладони?

Но я все же поклонилась:

— Благодарю. Завтра на рассвете я верну фолиант и камни.

— Ты же не думаешь, что я помогаю тебе бескорыстно?

Я удивленно приподняла брови:

— Чем я могу расплатиться за вашу доброту и щедрость, мой лорд?

— Об этом я поведаю тебе завтра. Иди.

Я развернулась, затем, вспомнив о пропуске, развернулась обратно.

— Что еще, цветочный флюгер?

— У меня нет пропуска, чтоб показать его стражникам для возвращения в казармы.

— А как ты попал сюда?

— В сопровождении пажа.

— Которого?

— Я не запомнил его имени. — Заминка, предвосхищающая ответ, сказала ему больше самих слов.

— Значит, так, — Мармадюк раздул крылья длинного носа, — найди Николя Дабуаза, чьего имени ты не запомнил и который умудрился потерять сегодня чрезвычайно важное письмо, и сообщи ему, что с сегодняшнего дня лорд Дабуаз становится твоим личным сопровождающим. Да не перепутай его с другим Николя — Лембезом. Мальчишки любят называться именами друг друга, создавая путаницу и неудобства.

Я снова поблагодарила, откланялась, попятилась к двери и пятилась, пока шут не пригрозил мне немедленной консумацией.

Окрыленная этой угрозой, я опрометью бросилась из покоев.

Николя Дабуаз ждал меня во дворе.

— Ты сказал ему мое имя?

— Нет, но, к сожалению, лорд-шут и так обо всем знает.

Паж выругался:

— Ничего от хитрого фахана не скроешь! Грозился?

— Сказал, что ты теперь должен сопровождать меня при необходимости.

— Личного пажа себе вымолил, Цветочек?

— Как будто от моего желания хоть что-то здесь зависит.

— И каковы же будут повеления моего нового хозяина?

Я перехватила фолиант поудобнее, кристаллы лежали поверх переплета, я держала их будто на лиловом подносе — изумрудную пластинку Патрика, жемчужину Оливера и два алых ромба — мой и Станисласа. Только прикоснувшись, я смогу определить, где мой фамильный кристалл, а где — наследника Доремара, настолько они были похожи.

Полумагический обряд! Это действительно звучало великолепно. Мое уважение к Мармадюку, предложившему мне его провести, достигло небывалых высот. Умный, хитрый, могучий лорд, трикстер, взлетевший к вершинам власти. Я тоже хочу такой стать когда-нибудь.

Паж переминался с ноги на ногу, обжигая меня взглядом.

— Ты знаешь какое-нибудь местечко, где можно уединиться?

— Зачем?

— Мне нужно прочесть этот труд. — Я кивнула на свою ношу. — В казарме спокойно почитать не дадут.

Николя минутку подумал, прижав щеку к плечу:

— Мы можем пройти в библиотеку, но это довольно далеко.

— Мне не требуется комфорт, достаточно лишь хорошего освещения и уединенности.

— Тогда извольте следовать за мной, хозяин, при оружейной пустует чудесная каморка, вам подходящая.

— Заканчивай с политесом, — буркнула я, идя за пажом. — Я понимаю, что для тебя неприятно прислуживать провинциальному дворянину, еще вчера копавшемуся в навозе. Тебе хочется унизить выскочку Шерези. Но, во-первых, на меня это не действует, а во-вторых, я действительно хотел бы быть тебе другом, а не наказанием. Так что давай вернемся к панибратскому «ты» и прекратим кланяться мне чуть не до земли после каждой фразы.

— Но ты действительно мое наказание!

Он перестал «выкать», это был первый шаг к примирению.

— А ты думал, что утеря важной корреспонденции сойдет тебе с рук?

— Не думал.

Мы обогнули башенку, затем заросший ряской пруд, прошли под изогнутой галереей, и паж толкнул незапертую дверь.

— Я ничего не терял.

Он пропустил меня вперед, я вошла в большую пыльную комнату, где на стенах висели скобы, в которых, видимо, раньше крепилось оружие.

— Потерял кто-то другой?

Николя рукавом стер пыль со стоящей у окна бочки и приставил к ней два тесаных табурета. Я села, положив фолиант на «стол».

— Никто ничего не терял. — Паж присел напротив, порылся за пазухой и выложил на бочку свернутое трубочкой письмо. — Вот оно.

— Так почему ты не отдашь корреспонденцию Мармадюку?

— Печать повреждена. Он сразу догадается, что письмо вскрывали.

— А зачем ты его вскрывал?

Я взяла трубочку, осмотрела расколотую сургучную печать в потеках, видимо, ее пытались неумело склеить.

Николя мялся, я подняла на него строгий взгляд:

— Давай договоримся. Я помогу тебе сделать так, что никто ничего не заметит, но ты мне все расскажешь честно.

— Ты не сможешь восстановить печать. Я пробовал!

— А кто говорит о восстановлении? — Я широко улыбнулась. — Уверен, в сургучных делах ты поднаторел, и мне с тобой не соперничать. Просто поверь. Честное слово Шерези!

Как мне там пел давеча Мармадюк? Главное, будь уверен, Цветочек.

И Николя поверил. Запинаясь и краснея, он поведал мне леденящую кровь историю про то, что был вынужден… заинтересованные лица…

— Еще раз и по порядку. Ты пообещал сообщать Гэбриелу ван Хорну о всей корреспонденции, которая поступает к лорду Мармадюку из Дювали?

— Ну да.

— А когда ты помахал перед его шрамейшим лордством письмом, тот захотел ознакомиться с его содержимым?