— Я уже в курсе, что ты, Максим Андреевич, проявлял интерес к сестре Инги Александровны, причем интерес, далекий от служебного. Мне жаль, м-да… Не волнуйся, майор, все образуется, вот увидишь…

Звучало не очень убедительно. Остаток дня Шелестов был подавлен, бесцельно слонялся по саду. Товарищи сочувственно поглядывали на него и, кажется, догадывались, что у командира на душе.

Полковник Платов с подчиненными весь день не выходил из подвальных помещений. Выбрались только с наступлением темноты — как землекопы из шахты. Платов и Малютин заперлись в кабинете, провели конфиденциальную беседу. Малютин по ее завершении куда-то уехал. Заспешили за пределы дачи и невзрачные подчиненные майора ГБ. Спешно убыли Цветков и Малашенко.

Максим сидел на веранде, когда вышел уставший Платов. В глазах его поблескивали искры, но смотрел он строго и требовательно.

— Не вставайте, майор, сидите, — отмахнулся он и стал прохаживаться по веранде, слушая, как поскрипывают под ногами половицы. — Я знаю про арестованных женщин — Павел Егорович поведал по секрету. Объясните, майор, зачем это? Вы не успели выйти из заключения, и сразу вас потянуло на амуры. Должны понимать, что это решительно не приветствуется. Напомнить, кто вы такой? Ладно. — Платов поморщился. — Надеюсь, вы ей ничего не разболтали и не пообещали, — он пристально посмотрел в глаза подавленному майору, криво усмехнулся. — Я понимаю, что «любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь» и все такое. Я даже готов понять и сделать вид, что ничего не было, если вы придете в себя. Надеюсь, у вас не хватит наглости просить меня похлопотать о судьбе неких гражданок? Не моя это прерогатива, в любом случае я бы не стал этого делать.

— Все в порядке, товарищ майор госбезопасности, — выдавил Максим. — Я сам во всем виноват, мне и исправлять свои ошибки. Надеюсь, они не фатальные… Есть новости по работе? Или наша задача выполнена, и мы должны обо всем забыть?

— Товарищ Берия просил передать благодарность вам и вашим людям. Лаврентий Павлович нисколько не сомневался, что вы справитесь. — Платов сел и вытянул ноги. — Непростые выдались двенадцать часов, гм… Герру Вайсману было очень неприятно, что с ним произошла такая история. Поначалу он возмущался, грозил жесткими ответными мерами, требовал передать его немецкой стороне — только так мы сможем смыть свою вину. Но человек он неглупый, понял, во что влип. Мы не давили, постепенно подводили его к неутешительному выводу. Пообещали сносные условия проживания — в случае полной откровенности. Он принял предложение в штыки, дескать, он предан своим идеалам, пришлось усилить нажим. Мы не ошибались, этот человек кладезь информации. Он знает на память всю свою агентуру в приграничных областях, в Минске, в Москве — даже там окопались несколько человек в Наркомате обороны, внутренних дел и даже тяжелого машиностроения. Щупальца агентурной сети есть практически везде. Поначалу он запирался и фантазировал, но быстро понял, что на это мы не клюнем. Он осведомлен не только насчет агентуры, он вхож во многие кабинеты гитлеровского рейха, прекрасно знает, как у фашистов все устроено, осведомлен об их планах касательно СССР, о готовящихся терактах и диверсиях на важных государственных объектах. С ним нужно работать долго и упорно, с привлечением самых опытных специалистов, способных вывернуть человека наизнанку, причем без пыток, а в располагающей доброжелательной обстановке. Это дело не одного месяца… Но в упомянутый временной отрезок мы вытягивали из него совсем другое. Надеюсь, вы понимаете.

— Он сообщил, кто «крот»?

— Да, — кивнул Платов. — Наш германский друг сломался час назад — выдал всех. Это люди в городском совете народных депутатов, в горисполкоме, в руководстве ж/д станции, на аэродроме и в структурах речного порта. Паутина опутала все руководство городского хозяйства. Нет смысла загружать вас фамилиями и должностями, вам это ни к чему. Сюда плюсуем офицера в гарнизоне крепости, самого «крота» при штабе 23-й дивизии и пару его подручных, которых он протащил к себе на должности… Вижу признаки вашего нетерпения, — усмехнулся Платов. — «Крот» — это начальник разведотдела 23-й стрелковой дивизии подполковник Градов Леонид Федотович.

— Я видел Градова… — изумился Максим. — Ездили с Малютиным в пограничную зону, там попали под обстрел, и люди Градова там же попали. Так возмущался человек, дескать, выполняем приказ, а фашисты с того берега имеют наглость стрелять…

— Это неглупый и исполнительный офицер, никто не мог на него подумать. Но в жизни всегда есть место сюрпризам, вам ли это не знать? Он не засланный казачок — наш человек, советский. Хорошо зарекомендовал себя в Финскую кампанию, на Халхин-Голе. У абвера имеется на него роскошный компромат, связанный со служебным подлогом в 1939 году. Статья расстрельная, даже разбираться не будут. Помимо прочего, Градову обещаны золотые горы в случае победы Германии. С ним имел беседу связник абвера, передал лучшие пожелания от адмирала Канариса. Вот и старается, полностью предал забвению былые идеалы… Операция начнется через час. — Платов посмотрел на часы. — Все действия должны быть скоординированы. Подозреваемые выявлены, локализованы, находятся под наблюдением. Пока никто ни о чем не подозревает. Брать будут одновременно — по всему городу и ближним окрестностям. Повальные облавы. Время операции — одиннадцать вечера. Хотите принять участие, Максим Андреевич? — Платов пристально посмотрел на собеседника. — Вы хорошо зарекомендовали себя за кордоном, уверен, что и здесь справитесь лучше штатных сотрудников НКГБ. Самый ответственный момент — арест Градова. Ваши люди, а также Цветков и Малашенко, имеющие полномочия проводить задержания. Задача в принципе несложная — дом Градова обложен.

— Да, товарищ майор, я готов, благодарю за доверие… — В горле пересохло, и как-то предательски задрожали поджилки.

Заранее сформированные группы шли по городу, врывались в дома, проводили аресты. Не обходилось без стрельбы. Кто-то пытался улизнуть, другие стреляли себе в висок — как и полагалось по инструкциям.

В 23:02 группа майора Шелестова въехала в пригородный поселок, расположенный к северу от городской черты. Граждане уже спали. Несколько поворотов и вот она — улица Лесная, где выделен дом для проживания подполковнику Градову. Выстрелы в дальнем конце улицы ударили по ушам! Там что-то происходило! Дьявол!

Малашенко чертыхался, орудуя рычагом передач, машина летела по щебеночной дороге. Происходило что-то незапланированное. Возможно, Градов получил радиограмму от хозяев с известием об исчезновении Вайсмана. Или обнаружил слежку за домом.

— Не стрелять! — истошно заорал из окна Цветков, когда они подъехали к распахнутым воротам. — Свои, НКГБ! Что тут у вас происходит, черт вас дери?

Обескураженные сотрудники объяснили: вырвалась машина из ворот, в ней трое, вели огонь из автоматического оружия, тяжело ранили лейтенанта Денисова. Остановить машину не смогли — прорвалась, умчалась на запад. Далеко не ушли, это было минуту назад. Но затевать погоню они не могут — машину сотрудники припрятали на обочине, так злоумышленники прострелили ей колеса, когда пролетали мимо.

— Кретины! — разорялся Цветков. — Всем оставаться здесь, тщательно обыскать дом, оцепление не снимать! Это может быть обманный финт!