Добравшись до первой лестничной площадки, Элис заглянула в просторную комнату. Призраки скамей и секретеров высились над их собственными раскрошившимися останками. Она услышала нетерпеливый звон колокольчика и, повернув голову, почти наяву увидела пажа в короткой желтой блузе и синих рейтузах, стремительно бросившегося на вызов. Она отвернулась. «Правительственные дела, – решила она. – Возможно, архивный отдел или законодательная палата».

Она продолжила подъем. Лестницу освещали только широкие окна, находившиеся на каждой площадке. Стекла были мутными от потеков дождя. Из первого можно было увидеть только соседние здания. Из второго перед ней уже раскинулись крыши. Дальше парадная лестница не вела. Она пересекла большое помещение и отыскала более узкую лестницу, которая уходила выше. Однако на следующей площадке ее надежда увидеть панораму города оказалась обманутой роскошным витражным окном. Дневной свет был слишком тусклым, чтобы изображение витража можно было оценить по достоинству, но ей удалось разглядеть женщину Старшей расы с темными волосами и темными глазами, поглощенную беседой с медным драконом. Площадка переходила в нечто вроде галереи, где высокие окна пропускали больше света, чем на предыдущих этажах. Стены между окнами были украшены фресками, на которых Старшие распахивали поля, собирали урожай… и готовились к войне?

Она прошла в комнату, чтобы рассмотреть изображения повнимательнее. Да. На одной из фресок мускулистый Старший ковал светящийся клинок, рассыпающий искры. На другом гибкий зеленый дракон вставал на задние лапы рядом со стройной Старшей с рыжими волосами. Перепоясанная мечом женщина упирала кулаки в бока. Ее согнутые руки бугрились мышцами, ноги были заключены в броню, похожую на гибкую серебряную чешую. Какой-то синий дракон, облаченный в шипастую сбрую, прожигал Элис взглядом алых глаз.

Она медленно обошла всю комнату, стараясь запомнить каждое изображение. Старшие и драконы были реальными личностями – в этом она не сомневалась. Ей почти удавалось прочитать надписи, сверкающие под каждым изображением. Она надолго задержалась перед сценой с красно-серебряным драконом. Старший, стоящий подле него, был тоже красно-серебряным, а их парная броня была усеяна черными шипами. Мужчина сжимал в руках странный лук – короткий и снабженный воротом. Сбруя дракона щетинилась шипами и колчанами с запасными стрелами. На спине у дракона было закреплено нечто вроде трона с высокой спинкой и свисающими вниз ремнями. Сидя на нем, воин мог вступать в бой вместе со своим драконом. Так что, несмотря на то, что Синтара ругает Хеби, разрешающую Рапскалю летать верхом на ней, древние Старшие все-таки перемещались верхом на драконах. Элис задумалась о том, кем были их враги. Люди? Другие Старшие? Другие драконы? Сложившиеся у нее представления о том давнем времени пошатнулись и перестроились. Прежде она считала Старших миролюбивыми и мудрыми – слишком мудрыми для того, чтобы воевать. Она вздохнула.

Она слишком здесь задержалась. Меркнущие изображения подсказывали ей, что короткий зимний день сменяется вечером. Если она собирается сегодня закончить обход этого здания, ей пора идти дальше. Следующая лестница оказалась винтовой – и она решила, что, наконец, добралась до основания башни, которую заметила с улицы. Ее путь шел вдоль наружной стены и освещался узкими глубокими окнами, из которых видны были только крошечные кусочки городской панорамы. Она добралась до какой-то двери, но та оказалась запертой, как и следующая за ней, и еще одна. Но ведь никто не стал бы запирать двери пустой комнаты? Что бы ни увело отсюда все население города, они наверняка оставили за этими запертыми дверями нечто такое, что следовало оберегать. Она представила себе стеллажи со свитками или полки, заставленные книгами. А, может, это казначейство города, а за дверями скрыты отчеканенные монеты и другие богатства…

Продолжая путь наверх, Элис встречала все новые запертые двери – по одной после каждого короткого пролета. Она проверяла каждую, напрягаясь каждый раз, когда ей приходилось прикоснуться к металлическим ручкам с небольшими вставками из черного камня. Всякий раз это походило на удар молнии, которая стремительно выжигала в ее глазах картину оживленной деятельности, а потом она отдергивала руку, возвращая башне тишину и сумрак. С каждым пролетом лестница становилась все уже и круче.

А потом Элис внезапно попала в помещение, оказавшееся намного больше, чем она ожидала. Вершина башни походила на шляпку гриба, раскрывшуюся на ножке, и была увенчана куполом из толстого стекла. Дождь возобновился, и струйки воды бежали по грязному стеклу ручейками, словно она смотрела снизу вверх на брюшки ползущих змей. Стены этой залы под куполом состояли из череды панелей из стекла и камня. Она потрясенно заметила, что одно из стекол разбито. Она неуверенно обошла обломки стола, который когда-то стоял в центре круглой комнаты. Подойдя ближе, она нахмурилась. Кто-то разжигал в этом помещении огонь! И окно было разбито преднамеренно: осколки стекла усыпали пол и парапет, который шел по краю башни. На саже, покрывшей стену, остался четкий отпечаток ладони.

Ее затопило возмущение. О чем только думал Рапскаль? Потому что, скорее всего, виновником этого безобразия был именно он. Он проводил в городе больше всего времени, ему больше других любопытно было исследовать город – и, по ее мнению, он единственный из хранителей мог оказаться настолько импульсивным, чтобы сотворить подобное просто для того, чтобы можно было высунуться наружу и свободно разглядывать город.

Но сейчас ее так и подмывало сделать то же самое. Она на секунду выглянула в окно, чтобы убедиться в том, что знала и так. Солнце уже садится, дождь снова идет. А потом, с замиранием сердца она рискнула перешагнуть через острые осколки, все еще торчавшие из рамы, и выйти на парапет. Холодный ветер толкал ее, разбитое стекло хрустело под ногами. Дорожка, огибавшая башню, была узкой, а окружавшая ее ограда – смехотворно низкой.

Прижимаясь к стене, она осторожно пошла вокруг башни, разглядывая сквозь дождь город и его окрестности. Туман и подступающие сумерки страшно ей мешали. Широко раскинувшийся город казался кучкой строений на фоне темной земли. За отсвечивающей черным рекой она увидела искры огней в поселении хранителей, но величественная Кельсингра спала в темноте. Она почти завершила свой обход, когда заметила в ограждении небольшие воротца. Затаив дыхание, она заставила себя шагнуть к краю и посмотреть вниз. Да. От дверцы начиналась лестница, спускавшаяся к другому круговому балкону. Она моментально определила ее назначение: доступ для мытья окон. Она ухватилась за ограждение обеими руками и наклонилась вперед. Лестница спускалась на несколько этажей. У запертых комнат, мимо которых она проходила, поднимаясь наверх, были окна. Если бы день был сухим и солнечным, она рискнула бы спуститься и проверить, нельзя ли попасть в запертые комнаты снаружи. Однако сейчас, когда она оказалась одна, под дождем и ветром, а день угасал, нельзя было рисковать: риск падения был слишком велик. Она протиснулась обратно в башню и остановилась, смаргивая капли дождя с ресниц.

Ее внимание привлекла куча мусора в центре комнаты. Она присела на корточки, чтобы ее рассмотреть. Тут стоял большой круглый стол, и он разрушился. Однако на этом столе что-то стояло. Она не сразу поняла, на что именно смотрит. Это оказалась модель города – этого города! На ней можно было различить причалы, чуть испорченные дождем, проникавшим через разбитое стекло. Однако остальная часть модели удивительно хорошо сохранилась. Башня, в которой она сейчас находилась, действительно оказалась в самом центре города, так что через стекла круглой комнаты открывались те же виды, что и на макете.