кем укрыться можно, так бережет, что его опекаемые, может, никогда и знать об этом не будут. А мальчишка придурковатый в грудь себя бьет, шум, что то ведро пустое создает. Себя палит с потрохами, и один вред от него. Тебе мальчишкой уже позорно быть, Боев. Возвращайся к ней, береги, сдохнет этот гад, не бессмертный чай, с приютом тоже разберутся без тебя, всему свое время, Андрюха.

Все верно ты поешь, дружище, но какая же песня целиком выходит гнилая. Сидят два бугая здоровых глаз в глаза и расписываются в полном бессилии.

— Я подумаю над этим.

Не лох ведь, открыто на амбразуру идти не собираюсь. С приютом гадским с наскоку не разобраться, если крышуют по-серьезному, но вот конкретно с этим мэром-ублюдком разобраться же можно. Походить за ним, выбрать момент и удавить гада. Чтобы Катька моя дышала уже свободно. Но херово, что Вован меня так легко прочитал.

— Подумай, хорошенько прикинь. Герой и мститель, оно круто, конечно. Думаешь я бы не… — он осекся и сжал огромные кулаки. — Жить и знать, что под носом моим, считай, такое творится за положняк… но у меня жена, дочь, Боев, а времена сейчас такие… Сдохнуть геройски или сесть — много ума не надо, а их без защиты оставить? Спроси себя, ты девчонке нужен героем или живым?

Живым. Трусом. Тем, кто забьет на все, но будет рядом и прикрывать. Ладно, можно же и повременить, так? Грех на душу очередной всегда повесить успею. Отбой. Пока.

— А нет у меня никакой девчонки, — ухмыльнулся я и допил залпом. — И домой мне пора внезапно.

— Конечно нет, — подмигнул бывший сослуживец. — Рад был повидаться, Андрюха.

Глава 48

День в офисе поначалу тянулся как-то слишком долго. А все потому, что никто мне толком и объяснить-то не мог, что входит в мои непосредственные обязанности.

Как выяснилось, моя предшественница Соня была какой-то автономной почти волшебницей и «сама все знала», неопределенно пожал плечами Ярослав. Ну не за свежестью же печенюх и конфет следить секретарь в приемной посажен! Если бы мне еще хоть каплю опыта, а то реально начала нервничать, ощутив себя предметом интерьера, к которому относятся терпимо только из уважения к Боеву. Но потом все наладилось. Толик подсказал мне поискать в столе, где, как оказалось, хранились все шаблоны типовых договоров на охрану, и помог разобраться с офисной техникой. Правда, все время он как-то дергано оглядывался на открытую дверь приемной, словно ждал нападения сзади.

— Андрей Федорович уехал на пару дней, — шепнула я ему, и только после этого парень расслабился.

В общем, я была, можно сказать, почти во всеоружии к моменту появления первого посетителя. И даже кофе занесла в кабинет, не расплескав, и всего со второго раза сумела распечатать именно те бланки, что терпеливо попросил у меня Камнев.

Дальше внезапно случился наплыв народу. Двое представительных мужчин и какая-то очень нервная женщина средних лет появились в приемной с разницей минут в пять. Незнакомка мотнула головой на мое предложение напитков и села в уголке с прямой спиной, производя впечатление взведенной пружины. Я потихоньку подошла к мужчинам, уточняя причину визита, и попросила почти знаками пропустить даму вперед. Они были не против, но буквально через минуту, как она проследовала в кабинет Камнева, после ухода первого клиента, Яр вылетел оттуда, кривясь, и дернул головой.

— Кать… там… сделай что-нибудь, короче.

Из кабинета доносились громкие рыдания, и, проскользнув внутрь, я увидела нашу посетительницу почему-то на полу в странной позе, как будто она только что била на коленях земные поклоны. Она выглядела почти невменяемой и твердила сквозь плач «помогите-помогите, ради бога, помогите».

— Что случилось? — одними губами спросила я явно не знающего куда себя деть Камнева. Но он только отрицательно мотнул головой и прикрыл дверь, оставляя нас одних.

Какое-то время я успокаивала даму, отпаивала водой и оперативно нарытой в нижнем ящике стола валерьянкой (а я еще гадала, зачем она там), аккуратно препровождая в кресло, уговаривала объяснить все толком.

— Он у меня все хочет отобрать, все… — всхлипывая и икая, начала она.

Выяснилось, что речь о бывшем муже Людмилы, так она представилась. Мерзавец не просто бросил бедную женщину с двумя детьми, но и вознамерился отнять и жилье с бизнесом. Законными методами сделать это не вышло, вот козлина и обратился к каким-то отморозкам, что теперь запугивали и саму несчастную, и детей. Чем только не грозили. И изнасилованием, зверскими избиениями, малышей похитить и на органы продать.

— Как только земля такую мразь, как этот падла-отец, носит?! Хотя, мне ли не знать, что земля эта каких только уродов ни терпит, не разверзается под ногами.

Снабдив Людмилу еще водой, я вышла в приемную.

— Кать, прости, что подставил, но бабские слезы мне как серпом по я… Сейчас так вообще. Не могу я, короче, — объяснил мне смутившийся Ярослав, что как раз обсуждал что-то с мужчинами. — Успокоилась она хоть чуть?

— Да. — Я замялась, не зная, вправе ли озвучивать проблему посетительницы в присутствии посторонних, и Камнев, подхватив меня за локоть, вывел в коридор, где я ему все быстро и пересказала.

— Фух, а я-то уже подумал… — вздохнул с облегчением он. — Тут дело-то проще некуда, а она рыдает, будто умер уже кто.

— Женщине страшно, — позволила я себе намек на упрек в тоне.

— Да понимаю я. Поможем, мигом и бывшему козлу мозги вправим, и гопникам его.

— Так запросто? — удивилась я.

— Работа это наша, Катя. Пошли, подсобишь мне с ней. Мужики, договорим скоро, — кивнул он сидевшим в приемной. — Я суть проблемы вашей понял.

Ну вот, не такая уж я и бесполезная, выходит. Конечно, невелика заслуга успокоить кого-то, но я была собой чуточку горда. Это все же не печенюхи перекладывать, это важно. Сомова работает. По-настоящему. Впервые.

* * *

— Нельзя это, папаша. — Полная санитарка средних лет потрошила пакет, принесенный Камневым на проходную роддома. — И это не примем. И это. Вот зачем яблоки красные принес?

— Моя жена зеленые не лю…

— Нельзя этого.

— Да вы ничего не даете передать! — не выдержав, рявкнул Ярослав. Выглядел он сейчас откровенно взбешенным, но женщине на важном казенном рубеже хоть бы что. Даже не дрогнула. Очевидно, ей к нервным и психующим папашам не привыкать.

— Не положено. Вон на стенке список чего можно, а чего нельзя!

— Моя жена это любит.

— Ничего, потерпит. Чай не голодают они у нас.

И с непрошибаемым лицом дама подхватила почти пустой пакет и захлопнула перед нами