Не в секс же он втрескался. Секс просто оказался ключом, открывшим таившееся в нем чувство к Бренне. С Бренной никогда не будет легкоо. Видит бог, она всю жизнь дразнит и высмеивает его, и иногда ему хочется ее придушить. Она и дальше будет затевать ссоры и всегда находить способ довести его до бешенства.

Но и рассмешить его она умеет. И знает половину того, что у него на уме, еще до того, как он откроет рот. А это бесценно. Она видит все его недостатки и не очень уж ими возмущается.

Правда, она невысокого мнения о его музыке, а вот это обидно. Приятнее думать, что Бренна просто ее не понимает. Но и для него все, что происходит под капотом собственной машины, тайна за семью печатями.

По большому счету, бессмысленно взвешивать все «за» и «против». Его сердце уже принадлежит ей, и остается лишь помочь ей понять, что она хочет его сохранить.

Пирожки получились как с картинки в кулинарном журнале, и Шон сунул противень в духовку.

Когда на кухню спустилась Дарси, Шон, насвистывая, помешивал в огромной кастрюле ирландское рагу по его собственному рецепту.

— У меня в животе пусто, как в голове Рори О'Хара. Дай хотя бы сэндвич.

— Сейчас приготовлю. — Шон заслонил холодильник своим телом. — Не лезь, не хочу убирать за тобой.

— Я бы съела вчерашний ростбиф, если что-то осталось.

— Осталось.

— Ну и не жадничай. — Дарси села, закинула ноги на соседний стул, чтобы полюбоваться новыми туфлями перед долгой утренней сменой. И принюхалась, заметив грязные миски. — Неужели пирожки с яблоками?

— Если не будешь меня донимать, возможно, я оставлю тебе один.

Дарси соскребла остатки начинки из миски и облизала палец.

— Насколько я помню, Бренна их обожает.

Шон аккуратно разрезал сэндвич пополам, прекрасно зная, что если не разрежет, Дарси начнет ныть.

— Я тоже это помню.

Он невозмутимо поставил тарелку с сэндвичем перед сестрой.

— Ты… — Дарси осеклась, схватила половинку завтрака. — Нет, не хочу ничего знать. Моя лучшая подруга и мой брат. — Она откусила кусок. — Никогда не думала, что придется выдавливать эту картинку из головы. Очень трудно, между прочим.

— Продолжай работать над этим. — Ему стало любопытно, и он сел напротив Дарси. — Послушай, ты дружишь с Джуд, но, по-моему, тебя никогда не волновало, что она и Эйдан…

— Джуд моя новая подруга, а это совсем другое дело. — Дарси сердито посмотрела на брата. — Бренна знает тебя как облупленного, значит, ее ослепило твое красивое — чего уж тут спорить — личико.

— Ты это говоришь только потому, что мы с тобой очень похожи.

Дарси улыбнулась во весь рот и снова занялась сэндвичем.

— Верно. Мы красивы, надо по признать, да, дорогой?

— Остается лишь нести по жизни нашу тяжкую ношу. — Шон сказал это так серьезно, что Дарси хмыкнула.

— Лично я несу свою ношу с удовольствием. И даже если мужчина не хочет видеть, во мне ничего, кроме моего лица, я ничего не имею пришв. Я-то знаю, что у меня есть мозги.

— Значит, тот дублинец видит в тебе лишь красивую куклу?

Дарси дернула плечиком. Она успела разочароваться в отношениях, столь многообещающих поначалу.

— Ему нравится моя компания, он водит меня в шикарные места… — Она решила не лукавить перед Шоном. — А сам все время только и хвастается собой и своей работой и ждет от меня неизменного восхищения. Но беда в том, что он вовсе не так умен, как думает, и большинством своих достижений обязан семейным связям, а не собственным способностям и трудолюбию.

— Он тебе надоел.

Дарси собралась было возразить, но передумала.

— Да, надоел. Что со мной не так?

— Если я скажу, ты швырнешь в меня тарелку.

— Нет, сейчас не швырну. — В подтверждение своего обещания Дарси отодвинула тарелку подальше.

— Ладно. Я скажу, что с тобой. Дарси, ты себя недооцениваешь, а потом злишься на тех, кто так же к тебе относится. Ты не уважаешь мужчин, которые падают к твоим ногам и обещают тебе весь мир на тарелочке. Ты всю жизнь себя обеспечиваешь и знаешь, что всегда сможешь со всем справиться сама.

— Я хочу большего! — пылко воскликнула Дарси, пытаясь сдержать подступившие слезы. — Что плохого в том, чтобы хотеть большего?

Шон накрыл ладонью ее руку.

— Ничего. Совсем ничего.

— Я хочу путешествовать, хочу многое увидеть. Я хочу иметь много. — Дарси оттолкнулась от стола, вскочила, заметалась по кухне, как зверек в клетке. — Хочу и ничего не могу с собой поделать. Господи, если бы я хоть чуточку в него влюбилась. Чуточки было бы довольно. Но я не влюблена и не могу уговорить себя влюбиться. Поэтому сегодня утром я проснулась с окончательным решением порвать с ним и отказаться от чудесного путешествия в Париж.

— Очень правильное решение.

— Я порву с ним не потому, что это правильно. — Дарси раздраженно взмахнула руками. — Я не желаю знакомиться с Парижем в компании мужчины, рядом с которым у меня челюсти сводит от скуки. — Дарси перегнулась через стол к брату. — Шон, я, наверное, не очень хороший человек.

Он взял ее за руку.

— Не знаю, но я все равно тебя люблю.

Его ответ удивил Дарси.

— Я должна была знать, что ты не станешь меня хвалить, но, в любом случае мне уже легче. — И поскольку ей и в самом деле стало легче, она снова макнула палец в миску. — Если бы я нашла кого-нибудь вроде тебя или Бренны, я бы повеселилась.

Шон вскочил и начал убирать со стола так быстро, что любой другой не заметил бы, как изменилось выражение его глаз. Любой другой, но не Дарси. Она понимала его, как себя, а иногда даже лучше, чем себя.

— Черт, черт, черт. Вот этого я и боялась. Ты влюбился в нее? И не вздумай отнекиваться.

— Тебе не о чем тревожиться.

— Еще как есть. Я же люблю вас обоих, болван. Неужели ты не мог просто повеселиться, как нормальный мужчина?

Шон вспомнил утро.

— Я и веселюсь.

— И сколько это будет продолжаться теперь, когда ты влюбился?

— Неужели веселье уходит, когда приходит любовь?

— Да, когда из всех дверей открыта только одна.

— Ты и впрямь не очень-то в меня веришь, если думаешь, что я не найду способ открыть закрытую дверь, если захочу.

— Шон, ни я, ни Бренна не хотим причинить тебе боль, но она прямо сказала мне, что хочет только переспать с тобой.

— Она и мне так сказала. — Шон улыбнулся. — А я хочу большего. Что плохого в том, чтобы хотеть большего?

— Не самое лучшее время бросать мне в лицо мои же слова. Я же волнуюсь за тебя.