Было бы неверным полагать, что в начале XVIII в. было известно только раздельное заряжание. Применялись «бумажные заряды» и «клееные картузы» с заранее отмеренным зарядом пороха [503]; в России они назывались «скорострельные мешки» и шились из полотна [504]. Однако по всей видимости картузы были актуальны в первую очередь для полевой артиллерии, тогда как при осадах часто приходилось менять размер заряда и поэтому пользовались насыпным порохом.

Пламя и искры от выстрелов в сочетании с большими объемами находящегося на батарее пороха (часто насыпного) создавали чрезвычайно взрывоопасную обстановку, в прямом смысле этого слова. Поэтому обслуживание орудий требовало соблюдения мер предосторожности. Сен-Реми например требовал, чтобы на батарее сначала палила пушка, находящаяся ниже по ветру; часто случалось по глупости канониров, что искры от выстрелившей пушки летели по ветру к другим пушкам. «Это может причинить много нестроения: ибо случается так, что ближняя пушка, не будучи еще в бойнице своей, ниже со всем заряжена, а верхняя пушка запалит ея, то она отрывает у канониров руки, бойницу разпирает, и может побить людей в шанцах, которые перед нею»[505]. Настойчивость, с которой и Сен-Реми и Бухнер пишут о недопустимости просыпания пороха на землю из шуфлы, заставляет думать, что на практике земля и платформы на батареях со временем действительно покрывались дорожками рассыпанного пороха, и не трудно догадаться, какими последствиями это было чревато. О несчастном случае на батарее, когда во время осады Дерпта «на роскате взорвало порох», сохранилось упоминание в военно-походном журнале Б. П. Шереметева [506]. Крайне важно было, чтобы используемые при работе с порохом инструменты не давали искры, поэтому из металлов предпочтение отдавалось меди; в частности, желоб шуфлы делался из меди и крепился на шесте медными же гвоздями[507].

Из труда Сен-Реми мы узнаем еще о некоторых нюансах поведения солдат на батареях: «Надлежит запрещать сколько возможно, чтоб салдаты, или иные, не чинили себе проходу сквозь батарею, для того что сие мешает тем, которые пушками управляют; да к томуж неприятель на то место чаще стреляет, и случается от таковых проходов несчастие салдацкою глупостию, когда который идучи мимо пушек станет табак курить»[508].

Особенно рискованной была стрельба из мортир, поскольку требовалось почти одновременно зажечь и запальную трубку бомбы и затравку мортиры. Если мортира выстрелит, а бомба не разорвется – она просто не причинит ожидаемого ущерба крепости; если же затравка мортиры не сработает, бомба взорвется прямо на батарее. Опасность такого исхода живо изобразил Сен-Реми: «Может так случиться, что бомбовую трубку запалят, и мортирная затрава запалена ж будет, не учиняя никакова действа, за тем, что запал худо прочищен, или худо затравлен, или для того, что затравку дождем обмочило; что возможет причинить много смятения в батарее, и в шанцах от бомбовых черепьев, которые после повсюду розлетятся»[509]. Британский профессор фортификации и артиллерии середины XVIII века Джон Мюллер описал два подхода к зажиганию бомб. Французы при стрельбе из мортир прибивали порох пыжом, бомбу клали в ствол мортиры трубкой кверху, а пространство вокруг бомбы заполняли и утрамбовывали землей; один артиллерист должен был поджечь трубку бомбы, после чего другой запаливал затравочный порох мортиры. Описание этого способа и его недостатков у Сен-Реми приведены выше. Британские же артиллеристы, по Мюллеру, клали бомбу поверх пороха так, чтобы трубка зажигалась сама от возгорания пороха в каморе мортирного ствола [510]. Мюллер, впрочем, не говорит, когда этот способ стал фактически применяться; в связи с этим встает вопрос, был ли этот способ известен европейским и русским бомбардирам конца XVII – начала XVIII в.?

В книге Эрнеста Брауна, изданной впервые в Гданьске в 1682 г., подробно описываются способы заряжания мортир «двумя зажиганиями», когда между каморой и бомбой укладываются пыж, деревянные поддоны, дерн и песок, а сама бомба кладется трубкой кверху и зажигается отдельно. Там же описана стрельба из мортиры «духом или одним огнем», когда, как и у Мюллера, запал должен запалиться от выстрела. Для этого снаряженную порохом и трубкой бомбу снаружи обрабатывали смолой, обматывали тканью и посыпали тертым порохом, а к трубке привязывали фитиль; все это должно было загореться при выстреле и сообщить пламя бомбовой трубке. Пороховой заряд в каморе закрывали одним пыжом («казенным зерцалом или втулкой» с пятью отверстиями), сверху посыпали тертым порохом и накрывали вторым пыжом («подъемным зерцалом» с большим количеством отверстий). Через сделанные в обоих «зерцалах» «дыры и лощины» при выстреле огонь от каморы доходил до бомбы. Бомбу клали на второй пыж трубкой вверх и фиксировали в канале ствола четырьмя клиньями. При этом Браун предостерегал: если нижняя стенка бомбы окажется тоньше, чем верхняя, то ее может расколоть при выстреле: «Легко от удару разбиваются и розрываются перед мортиром, так что от того запаляющий в смертном страху пребывает»[511].

Другой автор-артиллерист конца XVII в., саксонской поручик Поган Зигмунд Бухнер, признавал, что «предки наши двумя зажиганиями стреляние за безопасное почитали», но считал, что связанные с этим способом опасности вынуждают отказаться от него. Описывая риски, он упоминает интересующие нас реалии работы на батарее: спешка, ошибки и случайности сопровождали артиллеристов всегда. «Каждый огнестрелятель, також и последний пушкарь со мною признает, что почасту и самому лутчему мастеру прилучитца при многом и скором бросании погрешение в затравливании в запалных дыр, а хотя и того не будет, то почасту бывает, что запалные трубки засорятся и при затравливании порохом и вовсе заткнутся, от чего порох токмо с полки сорвет, а сквозь не прогорит. И аще тако бомбу на переди зажжет, а запал по достоинству не затравит, и от того могут при том стоящие люди в смертный страх прийтить, или хотя люди куцы и уйдут, то однако и весь мортир розорвет, и тем тому государю великий убыток, а иногда в нужное время когда иного вскоре взять негде и великий вред учинится, и тех причин ради изобретено есть духовое бросание». Альтернативой Бухнер называл способ, при котором бомбу клали очком вниз, проложив между порохом и снарядом пыж – «войлочный шпигель или круг с зажигательным составом» [512].