На самом деле он выглядел очень даже естественно в этой обстановке. Если бы не маленький рост и не эта одежда. Но, почему-то в тот момент, я об этом не подумал…

—Ну что, фраер,[3]пригорюнился?— спросил дед хриплым прокуренным голосом.

—Я вообще-то спал,— угрюмо ответил я, стараясь всем своим видом показать недовольство его бестактностью.

—На том свете отоспишься,— весело ответил дед,— просили тебе мигнуть[4]. Кхе-кхе!

—Что?— не понял я.

—С воли тебе привет шлют,— пояснил дедушка и начал мастерски одной рукой тасовать карты.

Кто, интересно, мне с воли может передавать привет, подумал я. И тут меня осенило. Неужели Мариша? Больше некому. Так она намекает, что у нее и на зоне есть связи. Значит дед с ними заодно. Я зло взглянул на него и напрямую спросил:

—Ты кто такой?

—Тутошний я, камеровой, кхе-кхе. У бабушки лопату украл,[5]чалюсь[6]теперь…

Я внимательно посмотрел на него. Что-то тут не так. Несет какую-то околесицу. Может, какой-нибудь местный сумасшедший? Или просто издевается…

—Послушай,— сказал я,— не знаю, в какие игры вы играете, но, если ты с Маришей…

—Если бы у бабушки был хрен, она была бы дедушкой,— перебил меня дедок, театрально перекинув карты в другую руку.

—Что?— опешил я,— «Дедок-то, и точно, похоже, не в себе».

—Короче,— начал он, внезапно посерьезнев,— прогулка[7]у тебя короткая будет. Скоро на ашмалаш[8]тебя повезут. Подсобят там тебе немного. Так что не переживай, дальше Солнца не угонят,[9]кхе-кхе!

—Что Малаш? Я, отец, тебя вообще не понимаю…

—Еще к тебе борюя[10]подсадят,— не обращая внимания, продолжал дедок,— бухтеть будет[11]. Обычное дело…

—Кого-кого подсадят?

—Иряту одного. На этапе мы вора, а на зоне — повара. Кхе-Кхе! Ты лишнее не барми[12], помни, без шума все сделаешь, сажелку[13]твою отпустят!

—Так, дед,— снова напрягся я,— кончай шутки шутить. Ты от Мариши?

Внезапно послышался лязг открывающейся двери. На пороге стоял полицейский.

—Соколов, на выход с верхней одеждой,— громко и отчетливо объявил он.

Я повернулся к дедку, а его нет. Я огляделся. Нигде нет. В камере я один. Что за фокусы?

—Соколов, на выход,— с нескрываемым раздражением повторил полицейский.

Я растерянно встал с кровати, взял из шкафа свою куртку и, перед тем как выйти из камеры, еще раз оглядел помещение. Никаких других заключенных в камере не было. Неужели мне померещилось? Как же так? Это не нормально. Может быть, я и правда схожу с ума?

—Гражданин старшина,— обратился я к сопровождающему меня полицейскому,— а в камере, кроме меня, еще кто-нибудь содержится?

—Не дури,— строго ответил мне конвоир,— ты там один…

—Просто мне показалось…

—Отставить разговоры,— прервал меня полицейский,— вперед!

Оказалось, что следователь запланировал обыск в моей квартире. За мной явился знакомый уазик со знакомым конвойным. Из изолятора меня привезли прямо к моему дому. Там уже стоял форд Следственного комитета и непримечательная лада, в которой сидели Малаш, с теми же экспертом и участковым. Рядом топтались Вера Михайловна, староста нашего дома, и ее муж. Понятые, понял я.

—Итак, приступим,— объявил следователь, вылезая из своего автомобиля,— вот разрешение суда на производство обыска в жилище, а это постановление на обыск в гараже!

Следователь объяснил всем присутствующим правила и порядок обыска, объявил, что мой адвокат уведомлен о производстве обыска, но присутствовать не может. После этого предложил проследовать к месту производства обыска. Дверь он открыл изъятым у меня ключом, и мы все зашли внутрь. Обыск начали с подвала.

Работали быстро и профессионально. Изучили все: и кровати, и мусорное ведро, и печь. Следователь простукивал стены, заглядывал под кровати, все внимательно осматривал. Эксперт выборочно проверял стены и пол небольшим прибором. Наверное, искал скрытые полости. Потом он обошел помещение с каким-то газовым анализатором, похожим на небольшой баллон с прикрепленным к нему шлангом. Затем потушили свет, и эксперт все обошел с ультрафиолетовой лампой, иногда распылял какое-то вещество из аэрозольного баллончика.

В общем, если бы обыскивали бы не мою квартиру, а я не был подозреваемым, было бы занимательно. Вера Михайловна и ее муж во все глаза с большим интересом наблюдали за происходящим.

На подвал ушло минут пятнадцать. В конце следователь велел эксперту изъять из печи золу, после чего обыск перенесся на лестницу. Постепенно добрались до квартиры.

—Стоп,— внезапно скомандовал следователь,— Олег, кто дверь в дом запирал?

—Он,— ответил Малаш, кивнув в мою сторону,— а что?

—Ты видел, как он это делал?

—Конечно, я все это время рядом стоял,— подтвердил Малаш, пробираясь к следователю,— а в чем дело?

—У кого еще ключи от дома есть?— спросил следователь у меня.

—Ну, всего два комплекта. У меня и у Кати…

Малаш и следователь многозначительно переглянулись.

—Это чей почерк?— спросил следователь, протянув мне аккуратно зажимаемый пинцетом тетрадный лист.

На нем корявыми печатными буквами было написано:«Не забывай, твоя баба у нас!»

Вот это да! Вот о чем говорил дедок в камере! Вот значит, как мне решили подсобить! Нет, это точно не галлюцинации! И дед в изоляторе точно каким-то образом связан с Маришей.