Несмотря на малоприятный разговор, все в конечном итоге может обернуться ему на пользу. Почти с беспечным видом он покинул «Уайт» и направился к своему портному. Мэтью был столь доволен тем, что удалось выяснить утром, что заказал не один, а два новых фрака.

Хотя Николаса встревожила мысль о том, что нашелся еще кто-то, кто готов покуситься на жизнь Серены, он пока решил не думать об этом и второй раз за один день направился в сторону Аппер-Брук-стрит. Став ее законным покровителем, он сделает все, чтобы ей больше не угрожала никакая опасность.

Дверь открыл тот же лакей, которого он столь бесцеремонно выставил прошлым вечером. Лакей отпрянул от него, а Николас широко и добродушно улыбнулся:

— Твоя хозяйка дома?

Слуга провел его в солнечную гостиную на втором этаже, три высоких окна которой выходили на улицу. Ему не пришлось долго ждать. Серена вошла в легком платье из муслина, украшенном зелеными лентами.

Николас пожал ей руку и улыбнулся. Серена ответила робкой улыбкой.

— Я думала, что вы придете только завтра, — сказала она, имея в виду день, когда оба собирались отправиться в городок Майл-Энд.

— Я хочу кое-что обсудить с вами. Идите сюда и сядьте.

Она села у камина и с надеждой посмотрела на него.

Николас сел напротив нее, затем встал и снова сел.

— Думаю, нам следует вступить в брак, — вдруг заявил он.

Воцарилась тишина. Серена уставилась на него, пытаясь собраться с мыслями, сердце трепетало у нее в груди, точно певчая птичка в клетке.

— Вы так думаете? — с трудом вымолвила она, отчаянно ожидая желанных слов, трех драгоценных ров, которые должны обязательно следовать за подобным предложением.

— Это логично, — сказал Николас, уставившись на свои сапоги.

Николас произнес не те слова. Надежда Серены улетучилась.

— Почему? — безучастно спросила она.

Николас поднял голову. Он расстроился, ведь он считал, что Серена тут же согласится и бросится ему на шею. Он оказался наивным. На его губах появись кривая усмешка.

— Причин много, но есть одна, о которой я вам не говорил.

Серена просияла, у нее снова появилась крохотная надежда.

— Какая?

— Наверное, во время первой встречи я говорил, что не только ваш отец обладал странным чувством юмора.

Не утаив ничего, Николас рассказал об условиях завещания отца и неудачных попытках адвокатов аннулировать их.

Пока Серена слушала, она почувствовала, как у нее леденеет кровь.

— Я думала, что между нами нет других секретов, — голос Серены дрогнул, она чуть не расплакалась.

Она ни за что не станет плакать!

— Значит, вы считаете, что нам следует вступить в брак, чтобы спасти ваше наследство, — после небольшой паузы сказала она.

— Нет, это лишь одна причина. Вчера вечером…

— Я ждала, когда мы дойдем до этого.

Николас уставился на нее, пытаясь подавить страх, который грозил поглотить его. Ему и в голову не приходило, что его первое предложение руки может быть отвергнуто.

— Вчерашний вечер подтвердил, если такие подтверждения вообще уместны, что мы отлично подходим друг другу. Серена, я уже говорил, что мы пережили незабываемые чувства.

— Поскольку у меня нет иного опыта, придется вам поверить.

— Серена, я лишь хочу сказать, что мы можем составить хорошую пару, — раздраженно заявил Николас. — Нам вместе хорошо. Мы доставляем друг другу огромное удовольствие. Даже когда страсти иссякнут, я думаю, что мы останемся счастливыми. В этом наши мнения тоже сходятся. И в довершение всего брак не позволит кузену спустить мое наследство на карты и лошадей.

— И когда страсти иссякнут, как вы говорите, что же меня ждет?

— Что вы имеете в виду?

— Мне предстоит вести жизнь монахини, когда я вам надоем? Возможно, я найду себе занятие в детской комнате, полной сопливых малышей, которые будут вам безразличны? Или же вы желаете, чтобы я осталась столь благоразумной, как вам того захочется?

— Не говорите глупостей, Серена, вы будете моей женой. Измен я от вас не потерплю.

Николас говорил не думая, не допуская мысли, что Серена может оказаться в чужих объятиях. Он совершил ошибку и понял это, едва слова слетели с его уст.

— Николас, вы лицемер. Я была о вас лучшего мнения, — сердито сказала Серена. — Как вы смеете предлагать мне брак на таких условиях!

— Я не это имел в виду. Вы однажды говорили, брак для вас означает верность. Я полагал, что ваше мнение не изменилось.

— Оно не изменилось. В моем разумении верность относится к обоим супругам, а не к одному из них. Если вы помните, в действительности я тогда говорила о любви. А для вас, — многозначительно заявила она, — это слово вообще не имеет никакого значения.

— Вы говорите глупости. Я предлагаю вам брак, когда раньше я никому не предлагал руки. Но я не лицемер, в чем вы меня обвиняете. Я знаю, страсти улягутся, так всегда бывает. Я не стану тешить вас несбыточными обещаниями.

— Другими словами, вы меня не любите, — без всякого выражения сказала Серена.

— При чем здесь это? — спросил Николас.

Он встал, подошел к окну, затем повернулся к ней, положил руки на спинку дивана, напоминая ей о том, как они всего несколько часов назад воспользовались подобным предметом мебели.

Серену обуревало сильное желание согласиться на то, что он предлагал. Николас предлагал не все, но гораздо больше, чем она имела. Но в глубине души Серена понимала, что не может согласиться на это.

— Николас, я не могу выйти за вас замуж, — твердо сказала Серена.

Николас резко сменил курс:

— Если вы не станете моей женой, то скомпрометируете себя. Вчера наше поведение в клубе «Олмак», из которого мы уехали вместе, ни у кого не оставило сомнений насчет наших отношений.

Серена пожала плечами:

— Меня это не волнует. Я решила уехать из Лондона.

— Я думал, вы хотите остаться здесь.

— Я передумала.

Лучше полный разрыв, чем медленная мучительная смерть. Теперь Серена ясно понимала это.

— Нет, — решительно сказала она. — Здесь я не могу остаться.

— Не можете?

— Я здесь не останусь. У меня нет причин оставаться. Единственный родственник желает либо покончить со мной, либо выдать за своего сына. Других родственников у меня нет. Быть может, я вернусь в Париж и открою игорный салон, — дерзко сказала она. — Это мне не причинит вреда, поскольку моя репутация и так уже погублена.

Николас сел рядом с ней и знакомым движением взял ее руку: