– Да перестань! – Арина отмахнулась. – Это совсем не тот случай! Такой странный тип, винтажно одетый, в старомодном клетчатом пиджаке и галстуке…

– Точно – запала! – усмехнулась Оксана и, придвинувшись к собеседнице, доверительно понизила голос: – Ну, скажи правду! Я никому не передам, честное слово, ты же знаешь, я – могила!

Арина отстранилась от галерейщицы: от ее духов у нее запершило в горле и выступили слезы на глазах.

– Не болтай ерунды! Он очень маленького роста, почти карлик, с такими кошачьими усиками и остроконечной черной бородкой… Похож на злого гнома из сказки…

– Да, на такого ты бы не запала!

– Опять ты о своем! Сколько можно! Скажи лучше – ты его знаешь? Кто он такой?

– Ну, у меня в галерее бывает много людей, всех не упомнишь… – Оксана задумалась. – Вот ты о нем сказала – и я сейчас припоминаю, что действительно его здесь видела, запоминающийся персонаж, но кто он, убей, не помню… Может, тебе поможет Лебединский… Кажется, он с ним разговаривал… Да вот он, кстати. Боря! Борис! – Оксана помахала рукой немолодому мужчине с окладистой бородой, показавшемуся в дальнем конце зала.

Арина вспомнила его – это мастер по серебру, с которым Оксана как-то ее знакомила.

Пожилой мужчина подошел к ним, поздоровался со старомодной учтивостью.

– Боря, помнишь Арину? Она жена Николая Баринова…

– Да, конечно, помню! – пророкотал мастер. – Разве можно забыть такую красивую женщину? Вы еще, кажется, купили картину Добролюбова… отменный вкус!

Можно было улыбнуться в ответ, но Арина сразу решила взять деловой тон. Пофлиртовала уже с Антоном, и что из этого вышло!

– Не тратьте время на комплименты, – поморщилась Арина. – Лучше скажите, не знаете ли вы такого человека… – И она описала зловещего карлика.

– Как-то я его видел здесь, – проговорил Лебединский, наморщив лоб. – Он как раз разговаривал с покойным Антоном…

– Стас! Стас Сергеев! – окликнула Оксана возникшего в дверном проеме стильного молодого человека. – Я вас оставлю, – бросила она Арине и Лебединскому и устремилась к новому персонажу.

– Так вы его не знаете? – не сдавалась Арина.

– Нет, не знаю.

Тут у Арины мелькнула новая мысль, и она достала из кармана запонку, которую отдал ей переплетчик:

– А что вы можете сказать об этом? Вы ведь серебряных дел мастер и должны разбираться в таких вещах…

Лебединский заинтересованно взглянул на запонку:

– Интересная вещица…

– Это все, что вы можете о ней сказать?

– Уроборос…

– Что?

– На ней изображен уроборос. Это древний символ – змея, пожирающая свой хвост.

– Это я и так вижу, но сама запонка… Что вы о ней скажете? Вы ведь специалист.

– Я сказал бы гораздо больше, если бы проверил свою мысль. Но для этого мне нужно заглянуть в одну книгу. Знаете что? Пойдемте ко мне в мастерскую, это совсем не далеко…

Арина подумала, что Лебединский хочет заманить ее в мастерскую, чтобы уговорить купить какую-нибудь свою работу, да еще без Оксаниной наценки. Ну что ж, если он действительно ей чем-нибудь поможет, можно его таким образом отблагодарить…

– Пойдемте, – согласилась она. – Я как раз сейчас совершенно свободна.

Лебединский быстро взглянул на нее, и Арине показалось, что она прочла в этом взгляде все, что он думает о богатых досужих дамочках, у которых всех дел – пробежаться по магазинам да салонам красоты и поболтать с другими такими же.

Она не стала его разубеждать.

Пускай остается при своем мнении, хоть он ей нравился. Держится с достоинством, не суетится, вроде как и все равно ему, купит она у него что-то или не купит.

Мастерская Лебединского оказалась и правда совсем близко, всего в двух кварталах от галереи.

Из большого окна открывался вид на канал Грибоедова и храм Спаса на Крови. По стенам стояли высоченные книжные шкафы с художественными альбомами и старинными книгами, между ними висели гравюры и фотографии.

Одна из этих фотографий привлекла внимание Арины.

На ней четверо мужчин в камуфляжной форме стояли возле большого черного вертолета. Совсем молодые, они улыбались в объектив. Один из них показался ей знакомым.

– Да, это я, – проговорил Лебединский, перехватив ее взгляд. – Восемьдесят пятый год, Кандагар…

Арина внимательно, новым взглядом посмотрела на Лебединского. Афганское прошлое отбросило на него кровавый, огненный отсвет. Он не был тем сугубо мирным человеком, каким казался на первый взгляд. Кроме того, она поняла, что он моложе, чем выглядел. Видимо, его старила окладистая борода.

Он словно прочитал ее мысли.

– Бороду мне пришлось отрастить, чтобы закрыть шрам.

– Шрамы только украшают мужчин. – Арина сказала это без улыбки, чтобы он не подумал, что она с ним заигрывает.

– Вы так говорите, потому что не видели этот шрам. Честное слово – он меня не украшает.

– Все равно, вам повезло. Моему мужу взрывом оторвало руку. Правую руку.

– Вот как? – Лебединский прищурился, взглянул внимательнее. – Там же, в Афгане?

– Да, там.

– Ну, тогда вы видели много таких фотографий.

Арина промолчала.

У Николая афганских фотографий совсем не было – он говорил, что не хочет вспоминать то время. Что это слишком больно.

– Мне действительно повезло, – проговорил Лебединский после паузы. – В восемьдесят шестом наш взвод попал в засаду, меня только ранило осколком в лицо. Друга моего, Серегу Кравцова, вот этого, в тот же день убило наповал… – Он показал на одного из мужчин на снимке.

Арина еще раз взглянула на фотографию. Теперь ей показалось, что над тем, о ком сказал ей Лебединский, нависла какая-то тень. Тень близкой смерти.

– А остальные? Остальные живы?

– Ну, я, как видите, жив. Вот этот – Паша Гольцев – тоже вернулся, но что-то у него случилось с психикой. Долго валялся по больницам, но так и не стал нормальным человеком. – Он вздохнул: – Пожалуй, никто из нас не стал нормальным. Я отделался, может быть, легче других, но и то неделями не сплю. Только закрою глаза – и вижу тот день, вижу, как Серегу Кравцова разрывает пополам…

Арина очень хорошо понимала его.

Первое время она тоже ночь за ночью видела то, чему невольно стала свидетелем пятнадцать лет назад. Обнаженное женское тело, облитое лунным светом, и троих парней, одетых в черное, которые запихивали тело в лодку. Каково же ему…

Лебединский тем временем продолжал:

– Я потому и занялся серебром. Тихое, мирное дело, и людей не приходится постоянно видеть. А этот, тот что слева на фотографии – Олег Лаврушин, – вернулся целый и невредимый, его пули, казалось, облетали стороной. Мы его называли заговоренным, но с ним потом, уже на гражданке, случилась ужасная история… дочку его убили… Это его страшно подкосило… Кто знает, если бы не Афган, может, этого бы и не случилось…