– Варь, мы с тобой к Елизавете Николаевне, так?

– А может, успеем позавтракать? – жалобно попросила Варя и прошмыгнула на кухню.

До пищеблока строители еще не добрались, и семейству удалось наскоро перекусить. После завтрака все как-то быстро рассосались по своим неотложным делам, и из хозяев осталась только Аллочка. Она что-то вырезала, наклеивала и раскрашивала фломастером.

Худоногов верещал, точно припадочная курсистка. Он даже топал ногой, но нога была засунута в толстый шерстяной носок, и топот выглядел неубедительно. Перед ним стоял Толик и, скучая, пережидал гнев шефа.

– Когда!! Это!! Кончится?!! – орал он и брызгал слюной на Толика. – Ты понимаешь, что у нас совсем нет времени! У нас нет денег!!

– Так вы чего, значит, секретаршу брать не будете? – сунулась в двери старушечья голова.

– Это еще что за лох-несское чудовище? – вздрогнул от неожиданности Худоногов.

– Так это ж бабуся. Все хочет к нам или поломойкой устроиться, или секретаршей, я же вам уже рассказывал, – с улыбкой пояснил Толик. – Упорная какая старушенция.

– Ну так чево, берете аль денег нету? – напомнила о себе старушка.

Худоногов в гневе затряс челюстью.

– Знаете что! Если у меня один идиот работает, так это не значит, что я здесь устраиваю дом слабоумных! Или интернат для престарелых!

– Ой, да ить тебе самому б подлечиться не мешает, – нисколько не испугавшись грозного рыка, протиснулась старушка в дверь. – Вон вить какой, синий весь, да и трясесси, как собачонка на помойке. Я тута вам принесла картошечки с селедочкой, ты ба, родимай, не орал, как голоднай боров, а покушал бы сперва.

Старушка выставила на стол дымящуюся кастрюльку и развернула масленую газету. Что и говорить, если Толик последнее время питался у Неверовых довольно неплохо, то шефу приходилось совсем туго. Из-за хронического безденежья он перешел на нещадную диету и ел больше вприглядку. У Худоногова потекли слюни. Он торопливо уселся за стол и принялся за обед. Толик решил, что ничего страшного, если он поможет шефу в таком многотрудном процессе. Он уселся рядом, но не успел, на газетке осталась только елочка рыбьего скелета, а на дне кастрюльки не просматривалось ни единой картофелины.

– Спасибо, – сыто облизнулся Худоногов. – Мы подумаем над вашим предложением. Завтра подойдите в это же время.

– Ага, опять, стало быть, картошку-то нести? – уточнила бабуся.

– Ну… если у вас лишняя…

Старушка ушла, пообещав непременно вернуться, и Худоногов уставился на Толика слегка затуманенным едой, но все еще грозным взглядом.

– Ну что, так и будем на стариковской картошечке жить, бестолочь?

– А я-то чего? Они все время дома, я уже все обстучал – тайника нигде нет.

– И что?

– Так я и пришел спросить: что? Что делать-то?

– А сам не можешь придумать, олух? Сам-то уже вообще мозгами не ворочаешь?

Толик искренне удивился:

– Так если б я мог, ты-то мне тогда на фига сдался? Живешь в моей комнате, спишь на моей кровати, а сам ни черта не делаешь!

Худоногов от злости так огорчился, что и так перекошенное лицо его задергалось от нервного тика.

– Это я ни… ничего? Да я только и делаю, что за тобой следы затираю! Да я уже всех, кто нам мешал, убрал, а теперь я… А ты… Трех баб одолеть не можешь!!

– Там же еще мужик, ты чего, не помнишь?

– А мужика не тронь! Вот когда ты всех баб по одной изводить станешь, когда он поверит, что ты не шутить с ним собираешься, тогда он…

– …сразу меня и придушит. Ты видел, какие у него ручищи?

– Да мне наплевать на его ручищи! Ты знаешь, что есть такие вещи, как, например, пистолет? «ТТ», «ПМ» – тебе они не знакомы? Ты что же думаешь, он тебе по доброй воле все выложит?! – Худоногов опять орал.

Толику уже надоел крик. Вообще-то он к нему давно привык, но сегодня уж что-то больно долго идет проработка. Неожиданно шеф как-то скис и устало проговорил:

– Ладно, сделаем так.

Аллочка уже закончила приготовления, накрасила глаза и тряхнула новенькой модной стрижкой, осталось только дождаться Гутю – не хотелось оставлять квартиру без присмотра. Звонок она расслышала не сразу, так шумно строители вершили свой ремонт.

– Ты чего? Звоню, звоню, а ты не открываешь, – обиженно надулся Толик, когда она все-таки открыла двери.

– Так я же тебя от себя отлучила! На три дня! – обрадованно захлопала себя по бокам Аллочка.

Толик, ничуть не смущаясь, пожал плечами:

– Так я подумал, ладно, три-то дня могу на тебя и не глядеть. Буду себе здесь тихонько ходить, отдыхать, к дому приноравливаться. А ты себе делай, что хочешь.

– Ох уж эти мужики! Ну и сказал бы прямо, что не можешь без меня ни часика, чего всякую чушь нести.

Аллочка была счастлива. Еще никто и никогда не скучал по ней так, как этот щербатый Толик. И вообще как-то уже не раздражало, что у него не хватает зубов, да и ума палата, но зато какие чувства! Ах, Аллочка ему уже простила, потому что главное ведь в жизни не наказание, а именно эти самые чувства!

– А чего это у вас? – кивнул женишок на ремонтников.

– Так мы ж с тобой все раскурочили, краской навоняли, а у Фомы непереносимость на запахи, а у Гути клиенты, а Варя ждет наследника, вот и получается, что жить в такой разрухе никак невозможно, поэтому ремонтников вызвали. Обедать будешь?

– А как же! – обиделся Толик и забеспокоился: а ну как эти ребята что-то нароют? Тогда точно ему без головы оставаться.

– Садись, я тебе свою мыслишку изложу.

Толик уселся, и Аллочка запорхала возле него, выставляя различные тарелочки и чашечки, стараясь побыстрее накормить дружка, пока строители не оккупировали кухню. Толик ел, смачно чавкая и не понимая, на кой черт им надо тащиться к какому-то мужику, да еще и изображать невесть кого.

– Хозяйка! Здесь уберите! – позвал из коридора один из ремонтников.

Аллочка вскинулась, выскочила в коридор. Парень кинул ей на руки целый ворох верхней одежды, которая мешала обклеивать стены. Аллочка заметалась с ношей по всем комнатам, не зная, куда ее пристроить, наконец приладила на маленький столик в комнате Гути. На одежду немедленно вскочил всполошенный Матвей.

– Матвей, мальчик, иди в темнушку, там никто не будет шуметь и пугать тебя.

Кот, будто понял, спрыгнул с куртки Толика и вальяжно прошел в темнушку. Куртка неловко обвалилась на пол, и из кармана тяжело вывалилась какая-то вещь. Аллочка взяла ее двумя пальцами и брезгливо потащила на кухню.

– Толик! Толик, это что?! – шипела она.

– Так это пистолет Макарова, – добродушно пояснил он и вдруг онемел.