— Максимыч, всем нам пришел конец. Мы ничего не сможем сделать. Бесполезно трепыхаться. Слишком высоки ставки. Пока с нами не покончат, они не успокоятся. Я принес тебе свои дневники, там все мои расчеты и подробные описания наших исследований. Я так же составил письмо правительству, и мы его подписали. Те, кто еще жив. Второе письмо со всеми деталями происшествий — в прокуратуру Российской Федерации. Но у меня нет карты, даже схемы у нас отняли как секретные материалы. О том, что я вел записи, знают только мои ребята. Я хочу оставить тебе на хранение дневники вместе с письмами.

— Почему ты их не отправишь?

— Не получится. Перехватят. Любое письмо в Кремль или в прокуратуру не может остаться незамеченным. Особенно сейчас. Курьера тоже посылать опасно. Лучше переждать, но быть уверенным, что письма и тетрадь дойдут до адресата.

— А милиция? — спросил я.

Яша только головой покачал.

— Следствие возглавляет полковник Боровский, ставленник губернатора, рекомендованный Фокиным. Мужика со скандалом выкинули из Москвы, а наши коммунисты его пригрели и дали высокую должность. Боровский и сам член партии, коммунист до мозга костей. Ведь он меня и ребят уже вызывал к себе на допрос. Я пришел с тетрадкой, но, увидев красное знамя в углу, бюст Ленина и портрет Сталина на стене, все понял.

Максим Максимыч откашлялся и продолжил:

— Я взял тетрадь и письма, они до сих пор хранятся у меня. Больше я Яшу не видел, и ребят тоже. Все они погибли. Через год Фокин стал губернатором. Я сам поехал бы в Москву, но был уже слишком стар. А теперь… — Он безнадежно махнул рукой.

— Эту тетрадку искали. Если о ее существовании не знали, то догадывались, — уверенно заявил Зимин. — Нагорный сам лично опечатывал все квартиры, предварительно делая в них обыски. Любое свидетельство, касающееся экспедиции, должно было исчезнуть, не попасть в руки посторонних. Странно, как они до вас не добрались.

— Я не любил Нагорного. Он тоже был моим учеником. Все они заканчивали один университет, где я преподавал. Нагорный не был хорошим учеником, но был отличным комсоргом и дружил с деканом и проректором. Стопроцентный карьерист, амбициозен, жесток и завистлив. Многие студенты терпели от него всякие гадости, некоторые даже отчислялись за незначительные нарушения дисциплины. А он им и в подметки не годился. Я его не любил. О том, что я поддерживаю отношения с некоторыми своими учениками, мало кто знал, потому они и не добрались до меня. Уверен, что добыча золота и сейчас еще ведется. Нагорный исчез сразу, как погибли все члены экспедиции.

— Я с вами согласен. Даже знаю место разработок.

— Но там должен быть завод. Плавильня. Это золото необходимо очищать от примесей, заливать в формы, делать слитки с государственным клеймом, иначе оно на рынке не будет котироваться либо потеряет половину своей цены. И кому они будут его поставлять?

— Либо в Корею, либо в Японию. Самолеты летят на восток.

— Самолеты?

— Десять лет назад в глубокой тайге зародился город. Он рос невероятными темпами. Город-ширма. Его кормит лес, пушнина, рыба и уголь. Трудно понять, кому все это надо. На тысячи километров ни души. Хозяйство не может быть рентабельным. Люди там живут странные. Даже не поймешь, при каком строе они живут. У них есть все, кроме свободы. Туда стекаются беглые зэки, люди, находящиеся в федеральном розыске, потерявшие все бомжи и прочий сброд. Этими людьми можно управлять, шантажируя их, держать в узде и заставлять работать. В том числе и на золотых приисках. Но о них знают считанные единицы. Очень грамотное решение. Я был в этом городе.

— И как он называется? — спросил старик.

— Тихие Омуты.

Максим Максимыч достал из-под подушки толстую общую тетрадь и протянул Зимину.

— Это материалы Яши Ильина. Здесь и письма. Деревенька, где отравили жителей, называлась Тихие Омуты. Возьмите. Я в вас верю. Вы посланник. Я и не умирал только потому, что ждал вас. Теперь могу попрощаться с этим светом без сожаления. Я передаю вам самое ценное из того, что хранил в своей жизни. Я уверен, вы сумеете правильно распорядиться наследием Яши Ильина и погибших невинных молодых талантливых ученых. Душегубы не должны оставаться безнаказанными и жить припеваючи.

Зимин не сразу взял тетрадь. Он медлил. Все началось с того, что он хотел побольше узнать о Екатерине Ольшанской, образ которой, по словам соавтора, выглядел невнятным, расплывчатым. Но, стараясь нарисовать для себя портрет женщины, достойной попасть на страницы книги, он залез в такие дебри, из которых уже трудно выбраться. Взять тетрадь для Зимина означало то же самое, что принять заказ на работу. Работу малоперспективную. Речь шла не о каком-то отщепенце, требующем наказания, а о целой мафиозной структуре с сильными властными рычагами. О борьбе с государством в государстве. Зимин не хотел взваливать на себя такую махину, но, видя перед собой немощного старика с мольбой в глазах, он не мог отказаться. Старик назвал его посланцем, ждал его десять лет, верит и надеется. Как же можно встать и уйти, оставив достойного человека умирать с камнем на шее!

Мысль о том, чтобы уйти с тетрадкой, а потом бросить ее в стол и забыть, ему и в голову не приходила. Зимин всегда держал слово, данное самому себе. Его знали как честного парня, не бросающего слов на ветер. Да и слов от Зимина слышали немного. О его жизни, проблемах и характере мало кто знал.

Протянутая рука с тетрадкой упала на постель. Не мог старик долго держать такую тяжесть. На помутневших глазах навернулись слезы. Он терял свою последнюю надежду. У Зимина кольнуло в сердце.

— Я сделаю все, что смогу, Максим Максимыч.

Он взял тетрадь.

* * *

Шел седьмой час, Зимин лежал дома на диване и читал тетрадь Катиного мужа. О встрече с Ароном Венгеровым он забыл и вспомнил, когда тот ему позвонил.

— Вы так и не приехали, Кирилл Юрьевич.

— Извините, Арон Ильич. Долго отсутствовал и много дел накопилось.

— Понимаю, вы человек деловой. Сделаем так, я к вам сам заеду. Много времени у вас не отниму.

— Очень удачное предложение. А то я замотался.

Венгеров не заставил себя ждать. Богатый предприниматель, местный банковский воротила, очень влиятельный человек прибыл лично в скромную квартиру помощника губернатора. Правда, о должности Зимина он не знал, считал его частным сыщиком, охотником за головами. Так, во всяком случае, Зимин был представлен Венгерову несколько лет назад, когда банкир решил к нему обратиться с просьбой. Пришлось забыть о своем статусе и самому лично ездить к Зимину.

Усадив гостя в кресло, Зимин предложил ему вина, но тот отказался.

— У меня не очень хорошие новости, Кирилл Юрьевич.

— В каком смысле? Источник новостей я, а вы их получатель. Никаких новостей я от вас не жду. Может быть, в моем отчете есть какие-то погрешности или неясности? Вряд ли. Я не первый отчет в жизни составляю. Клиенты остаются довольны результатами.