У нас есть и для тех, кто хочет увести чужого, подумала я, и ведет их моя подруга, которая никак не может устроить личную жизнь. Ее программы и статьи имеют большой успех. Но это типично для нашей страны – давать советы в том, в чем сама ничего не понимаешь, и для других рекомендации почему-то срабатывают!

Вероника предлагала включить в список предложение не кидаться в мужа омарами. Я подозревала, что аудитория моей коллеги даже не представляет, как выглядят эти ракообразные – причем и живьем, и в готовом виде. Я сама только знала, что они похожи на раков.

– Съездите к Веронике, – прошептал Василий. – Потом нам про омаров расскажете. Или привезете пару штук на закуску, а то я никогда в жизни ничего омарами не закусывал. Можно тех, которыми они в Витьку кидалась. Мы люди не гордые. Сожрем.

Я так и предложила Веронике. Она сказала, что ждет нас с Пашкой. Следственная бригада выдала нам целую кучу напутствий. Я же внезапно вспомнила, о чем давно хотела спросить у Василия из-за отсутствия знакомых пластических хирургов.

Именно Вероника рассказывала про то, что мать олигарха Фисташкова несколько лет назад сделала пластическую операцию (а может, и не одну), в результате чего у нее изменился голос. Может ли так получиться?

– Если подтяжку делать, то нет, – уверенно сказал Василий. – Вот если связки задели… Но как их задеть, если кожу тянут под волосяной покров и в уши? То есть, насколько я знаю, теперь швы накладывают под волосяным покровом и убирают в уши, а раньше шрамы оставались за ушами, можно было носить только определенную прическу. И все преображения внешности – это, так сказать, наружные операции или воздействия. Может, если она что-то с шеей делала…

Пашка вспомнил, что мать олигарха вроде бы как-то щеки обрезала. По крайней мере, так говорила Вероника.

– Бред, – сказал Василий. – Не представляю, как их можно обрезать. Может, Вероника что-то напутала?

– Она говорила, что до операции были пухлые щечки, а потом словно опали.

– Может, так кожу натянули? – пожал плечами Василий. – А вообще не знаю, Юль. Посоветуйся с кем-то из пластических хирургов. Да и вообще зачем тебе это?

А я просто привыкла проверять все странности, с которыми сталкиваюсь. Никогда не знаешь, что всплывет.

Вероника встречала нас в домашнем шелковом брючном костюме бордового цвета. Опять увидев ее лицо без косметики, я подумала, что вот ей-то давно пора обратиться к пластическому хирургу. Но, конечно, не стала лезть к ней с советами, вместо этого спросила про омаров.

От Вероники мы с Пашкой с интересом узнали, что существуют три вида омаров – американский, европейский и норвежский, который выделен в отдельную группу. Самые крупные – американские, их вес доходит до пятнадцати килограммов, самые мелкие – норвежские. Их и ловят, и разводят. К нам в основном поступают норвежские. В любом случае их удобнее готовить: максимальная длина – тридцать два сантиметра (обычно даже меньше), а американские и европейские в два раза больше. К нашему сожалению, омаров у Вероники больше не было.

Я уточнила, когда планировался вечер при свечах. Вероника не могла точно вспомнить, но считала, что дня два, если не три назад. Приходящая домработница тоже следов Витьки не нашла.

– А вещи? Документы?

– Все здесь.

– Все документы? Все кредитки? Мобильный?

Оказалось, что мобильный телефон, то есть даже два, которые имелись у Витьки, не отвечали – были или выключены, или находились вне зоны действия сети. На них регулярно звонили и подчиненные, и Вероника.

– А документы пошли еще разок вместе проверим, – предложила она.

В ящике серванта мы обнаружили оба паспорта – и внутренний, и заграничный, какие-то страховки и даже старый комсомольский билет. Кредитки отсутствовали. Водительское удостоверение и документы на машину тоже.

Но если Витька куда-то уехал, то, по-моему, должен был взять паспорт.

– У него заграничный паспорт один? – уточнила я у Вероники. Она этого не знала. Я предложила позвонить на работу секретарше.

Оказалось, что паспорт один, и Витька за границу ездил только отдыхать. Ему не требовались два паспорта для частых поездок.

Даже без моей подсказки Вероника спросила у секретарши, была ли у Витьки любовница, а если да, то связывалась ли она с ней. Как я поняла, секретарша на том конце провода пыталась выйти из щекотливой ситуации с наименьшими потерями для себя лично, поэтому я попросила Веронику передать трубку мне, представилась и попросила сказать мне, кому из фирмы звонили.

– У него две любовницы, – сообщила мне женщина. – Только Веронике Николаевне не говорите. Он ни у одной не был и никому не звонил. Юля, а заявление в милиции уже примут или пока нет? Я слышала, что три дня должно пройти, но, может, вы поговорите с вашими знакомыми? Или в «Криминальной хронике» объявите? Компания заплатит, как за рекламу, мы сами уже думали вам звонить. Фотографии у нас есть.

Я сказала, что в холдинге есть съемка с несостоявшейся свадьбы, поэтому нам будет что показать гражданам, потом сообщила секретарше, с кем связаться в нашем холдинге насчет показа фотографии. Секретарша сообщила, что на работу Витька впервые не вышел вчера. То есть позавчера был, вполне вероятно, что полеты омаров тоже совершались позавчера. А может, и нет.

Сама я тут же связалась с Викторией Семеновной. Та обещала решить вопрос – если нам с Пашкой не удастся еще до чего-то додуматься в гостях у Вероники.

– Вероника, чем вы занимались вчера вечером? – спросила я.

– Пила, – сказала хозяйка квартиры. – Как раз капустку попробовала. Хотите капустки?

Пашка сказал, что хочет, и мы отправились в капустную комнату. Запах там стоял – зашибись, но это, конечно, если любишь квашеную капусту и соленые огурцы. Я люблю, и с наслаждением его вдыхала. Вероника сказала, что соберет нам с Пашкой сухой паек.

Тут мой взгляд упал на большую бочку в углу. Вроде Вероника в прошлый раз говорила, что ею не пользуется? У меня тут же возникли воспоминания о другой, в погребе у олигарха. Эта отличалась внешне, например, отсутствием крантика, из которого наливают вино, да и, пожалуй, была пошире и повыше.

Я взяла табуретку, пододвинула к бочке, встала и заглянула внутрь.

– Там пусто! – крикнула через плечо Вероника. – Если только пыль скопилась.

Я приподняла крышку. В бочке не было пусто – в ней стоял мужик, даже не стоял, а обмяк и съехал ко дну, хотя на дне не сидел – для этого уже не хватало места.

Со своей позиции я не могла сказать, Витька это или нет, хотя почти не сомневалась в ответе. Но пускать ли Веронику на табуретку? Ведь свалится же!

Я сказала Пашке, чтобы сменил меня на табуретке, и многозначительно на него посмотрела, сама спрыгнула на пол, достала мобильный и запустила номер Андрюши.