— Наташа, вам с Ильей пора. — Она показала на выход. — Помни о должности завуча. Илья, я что-нибудь придумаю, не переживай. До свидания.

Наташа почти что выволокла меня из директорской, а дальше мы молча вышли из школы, переваривая информацию. Наконец она, подойдя к своему автомобилю на парковке и открыв дверцу, предложила подвезти меня до дома. Я отказался, пусть даже учителя — почти родители, они все равно остаются чужими людьми. Она пожала плечами. Двигатель затарахтел. В последний момент я решился спросить:

— Наталья Николаевна, что делает фотография Игоря Козлова в ее кабинете?

— Если бы я только знала… Зря ты вообще упомянул его…

— Но он же всех бесит!

— Послушай, с просьбой исключить Козлова из школы обращались не единожды. Все, кто это делал, уже в школе не работают. Из последних, кстати, была завуч. Ее будущее тебе уже известно.

— Но Валентина Рудольфовна сказала, что что-то придумает…

— Сказать, Илья, можно, что душе угодно, когда тебе и слова поперек не вставят. Лучше не вмешивайся в ее дела. Так будет лучше. Поверь мне.

— До свидания, Наталья Николаевна.

Я ее не слушал. Искренне верил в справедливость. Всю дорогу домой только и думал, и представлял… представляю и сейчас… и верю, что сегодня этого козла внутри школьных стен я видел в последний раз. Уже завтра, Профессор, волею директорши и моими просьбами школа вдохнет новую жизнь, навсегда попрощавшись со старой, удалив Козлова, как недоброкачественную опухоль, выдавит, как гнойный прыщ.

НЕ КИСНИ!

— Илюша, передай, пожалуйста, соль, — попросила мама за семейным ужином.

Это была наша новая традиция. Последние три дня мы собирались в 19:00 на кухне. Отец выдвигал стол в центр, и мы рассаживались по четырем его сторонам: я, Поля, мама, папа. Я сидел напротив мамы, сестра напротив папы.

«Передай соль», — пропищал, спародировал, передразнил я маму в своей голове. Еще думал скорчить рожу, но делать этого не стал, хотя не уверен, что мое лицо тогда не изменилось.

Я передал… почти передал… Начал передавать солонку, задел свой вытянутый (никогда их не любил) стакан с апельсиновым соком и разлил содержимое на стол. Досталось даже мирно отдыхающему на скатерти телефону Поли и папиным брюкам. Меня же не затопило благодаря наклону стола не в мою сторону, а мама успела выскочить за полотенцем. Солонка выпала из моей руки, крышка отлетела на пол, а горка соли, просыпавшаяся на оранжевое озеро, сначала была его белым островком, потом стала размытым под дождем песком. Я не отводил глаз от исчезновения островка, от таяния одиноких крупинок соли на обеденном столе. Я не двигался. Все молчали. Даже Поля, оборачивающая телефон салфетками, ничего мне не сказала, хотя к этому дню уже приходила в себя, возвращалась к прежнему состоянию старой доброй Поли, ненавидящей младшего брата. Все смотрели на меня.

Когда мама протерла стол от соленого сока, отец отпил красного вина — тоже, кстати, новая традиция, — похлопал по штанинам и обратился ко мне:

— Сын.

Он ожидал, что я отзовусь, но я молчал. Я не хотел ни с кем общаться. Даже с тобой. Твое «НЕ КИСНИ!» каждый день поднимало мне настроение, но лишь на один миллиметр километровой шкалы радости, а этого было недостаточно, чтобы развязать мне язык. Я ушел в себя. Погрузился в себя на подводной лодке, как в Марианскую впадину, и затонул. Шансов выбраться не было.

— Паренек, — вновь обратился папа, и я с трудом оторвался от телефона. — Ну наконец-то.

Он положил в ложку скомканный кусок хлеба и запустил его в мой лоб. На долю секунды я обиделся, но уже спустя эту саму долю, запустил в него целый ломоть. Увернуться он даже не попытался — даже дернулся в сторону куска, пытаясь поймать его на лету зубами. Естественно, не получилось. Падение куска в тарелку вызвало всплеск борща. Красно-бордовые пятна заполонили его отглаженную белую рубашку (новая традиция). Улыбнуло.

Мама отругала нас обоих: прибираться на кухне и стирать вещи придется ей.

Папа недовольно взглянул на нее, и она все поняла, как и понял я: моя улыбка — главное, что хотели они видеть этим вечером. Если бы не папа со своим ржаным ядром, угодившим в лоб, я бы так и не решился написать тебе, Профессор.

УЛЫБНУЛО

— Дорогая, ты это видишь?

— Нет. Что? Куда смотреть? — смутилась мама.

— По-моему, к нам в гости пришел кто-то интересный… Тот, кто уже всю неделю не поднимал носа выше подбородка. Тот, кто не дотрагивался до пищи, а лишь баламутил ложкой воду в супе и копал ямы в каше. — Папа поставил мне щелбан. Слабый щелбанчик, не такой, как обычно, когда мы с ним играем на щелбаны в города.

— Пап! — возмутился я. Стукнул ложкой ему по лбу. Показалось, переборщил, но он не подал виду, лишь посмотрев на женскую половину семьи. Поля покрутила пальцем у виска и отлучилась в комнату, сообщив, что этот бред ей больше не интересен, и она сыта по горло. Родители промолчали: она же, вроде как, проходила курсы реабилитации. — Будем считать это местью за щелбан.

— Ты слышала? — покосился папа на маму.

— Поддай-ка ему еще! — Мама скрутила его ухо и подтянула лоб ближе к моей ложке.

Впервые за много дней я рассмеялся. Засмеялись и родители, заразившись от меня.

Когда смешок прошел, закончился и ужин. Эта новая традиция никак не могла прижиться в нашей семье. Думаю, эту новую традицию родители придумали, чтобы поймать меня на крючок и поднять меня со дна моего сознания. Спору нет, у них это получилось.

Мама убрала со стола, села рядом с папой, навалилась головой на его плечо. Папа обнял ее. Оба не сводили с меня, с моей улыбки глаз.

— Сынок, — мама погладила меня по голове, — у тебя все хорошо?

— Да, — ответил я и машинально посмотрел на мобильный.

— Я же говорил. — Папа встал из-за стола и потянул за собой маму. — У него все в порядке. Пойдем поваляемся на кровати, посмотрим фильм, комедию. Комедия же подойдет, дорогая?

Он предложил ей комедию, а в моей голове не укладывалось, каким именно образом он найдет нужный ему жанр фильма, ведь он, как и мама, никогда не пользовался ни флешкой, ни онлайн-кинотеатрами, предпочитая заснуть под уже привычный вечерний сериал по каналу, входящему в двадцатку бесплатных. Однажды они попросили Полю скачать сериал про Чернобыль, так она скачала, а они уснули на первой серии и больше