Когда Мансур, держа раненого на прицеле, подошел к нему, то узнал Фархада. Неуловимый Фархад. Его имя наводило на местных жителей трепет, это был наглый и безжалостный боевик. Когда-то Аскеров виделся с ним в кишлаке, правда, не знал, чем тот занимается. Потом наслышался о его вылазках. Он и людей похищал, и наркокурьеров проводил. Знали, что Фархад действует где-то под боком, а поймать его не удавалось. И вот сейчас легендарный бандит, извиваясь и хрипя, лежит на пыльной дороге.

При приближении капитана Фархад злобно сверкнул глазами, его рука потянулась к автомату. Мансур предупредил, чтобы он не двигался. Фархад сделал вид, что послушал, прикинулся обессиленным, а потом все же умудрился неожиданно резко схватить автомат, но Мансур был начеку и успел выстрелить. Фархад конвульсивно дернулся и затих.

Держась за ушибленный локоть, к джипу подошел Клейменов. Взглянул на погибших. Мансур осмотрел салон джипа и ничего подозрительного не обнаружил. Взглянув на руку Клейменова, спросил:

— Костя, ты ранен?

— Да нет, ударился, когда падал. Прикончил гада?

— Пришлось. Это тот самый Фархад и есть. Я узнал его. А это, — он показал на мертвого Амира, — резидент Надир-шаха в нашем районе.

— Кто бы мог подумать! Жил рядом с нами, такой безобидный на вид. Ты еще зачем-то с ним лясы точил. Надо было сразу стрелять. С ним же все ясно.

— Да нет. Мне как раз не все было понятно.

Аскеров взглянул на Константина, раздумывая, задавать прямой вопрос или нет. Потом отвел взгляд. Однако Клейменов догадался о причинах его недомолвки и с нервной дрожью в голосе спросил возмущенно:

— Ты чего, командир, спятил? Ты что подумал? Неужели ты думал, я заодно с ними — против тебя? Думал, я тебя в спину сейчас, да, из-за Катьки?

Клейменов разгорячился, он был искренне шокирован тем, что Мансуру могла прийти в голову такая шальная мысль.

Неожиданно рассмеявшись, Аскеров похлопал его по плечу.

— Костя, расслабься, я никого не осуждаю за крамольные мысли. Мало ли что я думал, мало ли что ты думал. Стрелял-то ты в него, не в меня. Это самое главное.

Издав нервный смешок, Клейменов покачал головой, как бы удивляясь, как просто командир ушел от его вопросов. Одновременно, не услышав от Мансура того ответа, который ожидал, он испытал большое облегчение.

В резиденции Надир-шаха царило траурное настроение. Это всегда случалось, когда у хозяина что-нибудь срывалось. Он мог ничего не говорить ни Ситоре, ни охранникам, ни кому-либо еще. Но стоило ему пережить состояние неудовлетворенности, как настороженное уныние охватывало весь дом. Все начинали разговаривать тихо и боялись лишний раз попасться хозяину на глаза. Знали: тот только и ищет, на ком бы сорвать зло. Хотя внешне все выглядело по-прежнему благопристойно. Утром Надир-шах с аппетитом позавтракал, потом надел свой любимый европейский костюм, как он его называл, цвета кофе с молоком. А ведь ожидал в гости не кого-либо из почетных гостей — всего лишь Селима. И сейчас тот, мрачно склонив голову, стоял в кабинете Надир-шаха, а босс расхаживал из угла в угол, обсуждая плохие вести.

Селим не оправдывался, в данном случае он ни в чем не виноват. Он сам удивлен.

— Это были наши лучшие люди, — говорил Селим. — Один служил в «черных аистах» в Пакистане. Как они промахнулись, ума не приложу.

Надир-шах, остановившись, задумчиво перебирал четки. Потом сказал:

— Когда-то в Египте это сработало. Мы выманили предателя в загородный ресторан, и снайпер убрал его со скалы. Да, славное было время. — Помолчав, он после паузы спросил: — Так все-таки почему погибли Амир и Фархад? Должна же быть какая-то причина. Вдвоем, в один день.

— Я уверен, господин, их предали. Постараюсь докопаться до истины.

— Постарайся. А кто заменит Амира? Как теперь быть?

— Аюб-хан давно хотел занять это место. Правда, вчера вечером он покинул свой дом. Мы ищем его.

— Твой Аюб — плохая замена. Вдобавок еще и трус. Нужен человек вроде Амира — такой, которого любят, смелый и хитрый.

— Мы найдем такого, господин. Мы любого заставим служить нам.

— Тогда откуда предательство?

— Мне кажется, командир Аскеров опасней, чем мы думали.

Надир-шах, до сих пор сдерживавший раздражение, повысил голос:

— Это только человек. Один человек. Чем он смущает людей: страхом, золотом, открытым сердцем?

— Он хороший воин. Пока удача на его стороне.

— Не существует удачи — есть только воля Аллаха.

— Пусть так. До поры до времени Аскеров может считать себя богом. Зато когда наша мощь обрушится на него, это покажется ему карой небесной!

Надир-шах улыбнулся. Свирепый пыл молодого человека забавлял его, отвлекая от злых мыслей о капитане Аскерове.

— Ты заговорил красиво, прямо как твой брат.

— Я не так умен, как мой брат, зато я первый умою руки в крови неверных.

— Не увлекайся, это уже стихи. Мы должны только сделать свою работу. Передай Абу-Фазилю, что завтра я хочу знать его подробный план. К моему отъезду все должно быть готово.

Сказав это, Надир-шах направился к двери, давая понять, что разговор окончен. Неожиданно Селим, преодолев робость, обратился к нему:

— Позвольте, господин, раз вы вспомнили про мою семью…

— Что про семью?

— Я хотел сказать о моей сестре Парвине…

— Когда умоешь руки в крови кяфиров, тогда мы поговорим и о сестре, и о семье, и о твоем долге, — жестко отрезал Надир-шах и скрылся за дверью.

Ему необходимо успокоиться и сосредоточиться. С умной Ситорой это не получится, она наверняка каким-нибудь точным замечанием еще больше разбередит его раны. Рядом с мудрой женщиной будешь казаться глупцом. Лучше он посидит сейчас рядом с малышкой Парвиной, с ней можно не напрягаться и даже откровенничать.

Она сидела на подушках и слушала тихую музыку. Надир-шах присел рядом, любуясь ее девственной чистотой. Таких красавиц изображали старые художники. Почувствовав его взгляд, Парвина скромно полуприкрыла глаза.

— Ты уже не боишься меня, Парвина? — Девушка молча мотнула изящной, безупречно причесанной головкой. — Ведь мы давно знакомы. Хочешь узнать, как я впервые увидел тебя? Тогда еще шла война. Я возвращался с другими бойцами из Янгикала, и вдруг мы увидели, что по дороге нам навстречу бежит паренек. Заплаканный, грязный, жалкий. В руках он заботливо что-то держал. Подъехав поближе, мы увидели, что в руках у него ребеночек — крошечный кричащий комочек. Паренек бежал, словно безумный, ничего не видя вокруг. При этом он кричал: «Помогите, моя сестра умирает!» Мне стало жалко вас, ведь с ним была ты, я посадил вас в машину и отвез к русским. По мне стреляли, но я доехал, высадил вас и вернулся. Потом я опять встретил этого паренька. Он был так благодарен мне, что мы с ним больше не расставались…