Я схватился за тяжелую ручку большой двери, повернул ее и осторожно нажал. Дверь подалась. Выглянув через щелку, я осмотрел коридор, который вел к лестничной площадке. Там было пусто, но тут же послышался прежний шум и в конце коридора возникла фигурка. Это была девочка, приблизительно моего возраста, но в том, как она бежала, чудилась какая-то странность. Потом я узнал в ней ту самую бледную девочку, с которой познакомился уже сто лет назад у ворот этого дома.

Она уже почти поравнялась со мной, я толкнул дверь и крикнул:

— Генриетта!

Она взглянула удивленно, но замедлила шаги.

— Иди сюда! — шепнул я, и, думаю, в тот же миг она меня вспомнила. На удивление неуклюже протиснувшись в щель, она вбежала, и я быстро закрыл дверь. Тут же застучали тяжелые шаги, миновали дверь и стихли вдали.

Тяжело дыша, Генриетта глядела на меня. На ней было простое темное платье с голубым поясом, длинные черные волосы кольцами падали вдоль лица, которое казалось особенно бледным по контрасту с черными глазами.

— Помнишь меня? — тихонько спросил я.

Генриетта кивнула, словно еще не отдышалась и не могла говорить, и я заметил в ее руках и посадке головы странную скованность: за движением головы поворачивалась и вся верхняя часть туловища. Она откинулась назад, опираясь на дверь, и меня смутил странный стук столкновения двух твердых тел — словно бы деревянной двери и деревянной девочки.

— Ты тот мальчик, с которым я познакомилась и у которого фамилия такая же, как одна из моих, — выдохнула она.

— Кто за тобой гнался? — спросил я.

— Том.

— Он тебя ударил?

Она приподняла рукав: ее предплечье было покрыто синяками и длинными шрамами.

Я содрогнулся:

— Я за тебя вступлюсь!

— Если бы не эта штука, я бы живо выцарапала ему глаза! — сказала Генриетта, показывая мне диковинную конструкцию, прикрепленную к ее плечам.

— Что это такое?

— Спинодержатель. Для исправления осанки.

Внезапно она замолкла и насторожилась. Я узнал те же шаги, направлявшиеся в обратную сторону, на этот раз не бегом. Мы замерли, и, только когда шаги смолкли, Генриетта произнесла:

— Даже такой, как он, скоро сообразит, что я здесь.

Она двинулась к двери.

— Тебя выпускают из дома одну?

Генриетта удивилась:

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что я хочу с тобой видеться. Согласна со мною дружить?

Она, казалось, задумалась, прежде чем ответить:

— Да, наверное, друга иметь неплохо. Меня никогда не выпускают одну, и гулять мне можно только в парке. Но в воскресенье днем, когда погода хорошая, мы с гувернанткой ходим в Пантеон. А теперь мне пора.

— Тогда я как-нибудь постараюсь с тобой увидеться. Где это? — Я решил не спрашивать, что это такое. — А твоя гувернантка позволит тебе со мной говорить?

— Это в роще над озером. Найти проще простого: оттуда стекает водопад. А вот…

Тут дверь потихоньку отворилась и в комнату неслышно вошла молодая леди. Одета она была в простое темное платье, роста высокого и — подумалось мне — очень хороша собой: серьезное выражение ясных серых глаз и красивого рта уравновешивалось признаками игривости и ума.

— Снова прячетесь от своего кузена? — озабоченно спросила она. Потом заметила меня и улыбнулась.

Я вспомнил слова миссис Дигвид о том, как здешняя молодая гувернантка вступилась за нее перед хозяевами, и улыбнулся в ответ.

— Это тот самый мальчик, о котором я вам рассказывала, мисс Квиллиам, — пояснила Генриетта.

— Здравствуйте, мастер Мелламфи. — Она протянула руку. — Много о вас наслышана.

Я удивленно взглянул на Генриетту. Что она могла обо мне рассказывать? Но открыть рот я не успел, потому что Генриетта заговорила о том, что мы хотели бы увидеться. Мисс Квиллиам выслушала ее внимательно и задала мне несколько вежливых, но серьезных вопросов, на которые, надеюсь, я сумел ответить, не выдав секретов своей матушки.

— Так можно? — спросила Генриетта.

Тут дверь рывком распахнулась, задев спину молодой леди, которая оказалась за створкой. В комнату ворвался плотный юнец и торжествующе крикнул Генриетте:

— Ах ты, бестия! Я догадался, где тебя искать! Меня не обхитришь!

Это был юноша лет семнадцати, довольно высокий и крепко сбитый. Лицо у него было красное, с грубыми чертами, волосы короткие, рыжие. Одет он был в синие панталоны из смесовой ткани, высокие сапоги и черную жилетку. Он нисколько не походил на мальчика, которого я в прежние времена видел в карете. (Позднее я понял, что это был не он, а его брат.) Молодой человек схватил Генриетту за руку и занес ладонь, как будто готовясь ее ударить, но тут заметил меня.

— Привет! Это еще что такое?

Ладонь он опустил, но хватку не ослабил.

Тут молодая леди, оттолкнув дверь, выступила вперед:

— Мистер Том! Ну кто так входит в комнату?

— Что, вы тоже здесь, мисси?

— Отпустите мисс Генриетту. Я уже вам говорила: молодому джентльмену не полагается играть с малолетками.

— Занимайтесь своими делами, мисси. Я не ваш ученик.

— Пожалуйста, Том! — воскликнула Генриетта.

— Кто ты, мальчик? — На последнем слове он нахально сделал ударение.

— Отпустите ее, — потребовал я.

— Да как ты смеешь так со мной говорить? Что ты вообще здесь делаешь? С какой стати они тебя впустили?

— Я имею такое же право здесь находиться, как и вы, — огрызнулся я. — И даже большее, если по справедливости.

Юнец не то чтобы рассмеялся, а скорее обозначил хриплый смех, словно указывая, что веселость его напускная и к моим словам не имеет ни малейшего отношения. Столкнувшись с подобной глупостью в сочетании с подобной наглостью, я возненавидел его так сильно, как никого прежде мне не случалось ненавидеть.

— Мистер Томас, если вы не выпустите мисс Генриетту, я должна буду сообщить о вашем поведении вашему учителю, — проговорила молодая леди.

— Плевать я на него хотел!

Я шагнул к нему со словами:

— Отпусти ее, или я тебя стукну.

Внезапно он выпустил Генриетту и кулаком ударил меня в грудь, так что я отшатнулся, потерял равновесие и упал. Генриетта вскрикнула, и, лежа на полу, я увидел, как юнец со всего маху отвесил ей пощечину. Молодая леди кинулась к нему и схватила его за руку, но он стряхнул ее руку и шагнул ко мне, целя сапогом мне в лицо.

Я откатился в сторону и схватил его за голень, но он взял меня за голову и начал — правда, не со всей силы — колотить ею о стену. Генриетта принялась бить его по плечам, он отталкивал ее локтем.