– Да вроде мне этот дядька знакомый, – Лола наугад ткнула в середину, где сидел немолодой полноватый дядечка в костюме, очевидно, это и был начальник лаборатории.

– Этот? – старуха фыркнула. – Никак не можешь ты его знать, потому как сидит он.

– Сидит? – удивилась Лола. – Где сидит?

– Не знаешь, где люди сидят? – прищурилась старуха. – В колонии строгого режима. Убийца он!

– Да ну? Быть не может! Чтобы такой приличный с виду человек кого-то убил… – Лола порадовалась, что на голове платочек, потому что уши ее сами собой встали торчком, как у овчарки.

– А вот слушай, – старуха уселась на покосившуюся табуретку. – Значит, было это… так, десять, нет, уже одиннадцать лет назад. Институт функционировал помаленьку, сдали половину помещения фирме одной, туда потом налоговая въехала, а пока деньги какие-то были, в общем, все ничего. Ну и был у начальника отдела одного юбилей, что ли. Или просто праздник какой, корпоративный, я уж не помню. В общем, справляли его в ресторане. А Иван Валерьяныч, – бабка ткнула пальцем в фотографию, – он всегда на машине ездил. Непьющий был мужчина, солидный.

Ну, в общем, повеселились в ресторане, пора и честь знать. Сели в машину к нему еще трое, им по пути было. Ну и поехали. Да не доехали, а врезались на набережной в другую машину. Там двое было – муж с женой молодые, она беременная. Оба насмерть.

– Ужас какой! – вскричала Лола.

– Ага, а Иван-то Серебров живой остался, только голову разбил. Рядом с ним Лена Зайцева сидела – тоже насмерть. А которые сзади были двое – те ничего, оклемались.

– А кто с ним был? – опрометчиво спросила Лола.

– А тебе зачем? – старуха глянула своими буравчиками.

– Интересно… – Лола приоткрыла рот и вытаращила глаза.

И добилась желаемого эффекта – старуха подумала, что в Лолиной жизни ничего волнующего никогда не происходило, так хоть про чужие страсти послушать.

– Вот она, Лена, – старуха указала скрюченным пальцем на совсем молодую девчонку, – лаборантка ихняя. А вот эти двое сзади ехали… как звать, забыла.

Лола была почти уверена, что старуха укажет на Камиллу и стоящего рядом с ней мужчину. Вот чувствовала она, что дело касается Камиллы и Горбушина!

– И что, посадили его? – Лола ткнула пальцем в симпатичного дядечку.

– А ты как думаешь? Те-то двое, что в другой машине были, оказались прокурору города родственники. Вроде дочка его и зять. Ну, он и закатал Ивана Валерьяныча по полной на десять лет. Следователь приходил к нам в институт, все подробно рассказал. Несмотря на то, что коллектив поручился и характеристику ему дали отличную, – уж очень прокурор осерчал. И то сказать – трое покойников-то, Лена Зайцева совсем молодая, жить бы да жить… А если с ребеночком нерожденным считать, то четверо. Следователь тоже очень сердитый был. Пьяный, говорит, за рулем – это такое бедствие. Тогда с этим строго было.

– Сами же говорили – непьющий был мужчина…

– А вот выпил, видно, на празднике-то… И видно, здорово выпил, раз в такую аварию влетел.

Лола посмотрела на фото Камиллы. Что-то в этой истории ей было непонятно.

– Зачем же они все к нему в машину сели, раз он такой пьяный был? – спросила она.

– Да черт их знает! На суде говорили, что не заметили, вроде он сказал им, что не пил… А он сам ничего не помнит, голову сильно ушиб – ни как в машину садился, ни как в аварию попал, ничего, вот как. Так и на суде сидел, ни на что не реагировал. Уж как дочка его убивалась, страшно вспомнить. Он, Иван Валерьяныч-то, вдовый был, жена умерла, дочка осталась. Тогда лет пятнадцать ей было. Уж как наши тетки на него заглядывались – начальник, непьющий, солидный. Только он ни на кого и не смотрел – одна доченька у него свет в окошке была…

– Надо же, какая история…

– Слушай, давай же к работе приступай уж! Тебе не за разговоры деньги платят! – старуха решила проявить строгость.

– Уж и деньги… – вздохнула Лола, берясь за швабру.

Когда старуха отвернулась, она успела оторвать от стенда фотографию и спрятать под свитер.

По дороге из загородного дома Горбушина Леня решил наведаться к Уху.

Ухо, как уже сообщалось выше, был его старинным приятелем и в каком-то смысле коллегой. История умалчивает, где и как он обзавелся таким необычным прозвищем. Возможно, он получил его по той причине, что обладал уникальным, поистине музыкальным слухом – он мог по звуку безошибочно определить любую неисправность работающего автомобильного мотора. А может быть, дело обстояло еще проще – возможно, Ухо был обязан своим прозвищем заметно оттопыренным ушам, которые слегка мешали ему в ветреную погоду.

Ухо был специалистом по машинам. Не просто специалистом. Автомобили были главной и единственной его любовью, смыслом жизни, его религией. Он мог моментально раздобыть любой автомобиль, независимо от модели и года выпуска, мог починить его, модернизировать или разобрать на запчасти. Точно так же, как в автомобилях, он разбирался в мотоциклах и скутерах, в снегоходах и квадроциклах, а также в катерах, катамаранах, глиссерах и моторных лодках – в общем, в любых средствах передвижения, оснащенных двигателем внутреннего сгорания. С вертолетами и другими летательными аппаратами он сталкивался реже, но когда такая необходимость возникла – смог управлять и вертолетом.

Леня Маркиз обращался к Уху во всех случаях, когда для осуществления очередной операции ему было нужно какое-нибудь необычное средство передвижения. Ухо мог достать любую машину – от инвалидной коляски до бронированного инкассаторского автомобиля, от раритетного, дышащего на ладан «запорожца» до новейшего гоночного суперкара.

Маркиз предпочитал не интересоваться, каким способом Ухо доставал машины – одалживал или просто угонял на время. Во всяком случае, он ни разу на этом не попадался.

Как-то раз для очередной Лениной операции понадобился лакированный лимузин с дипломатическими номерами. Леня только заикнулся об этом Уху – и уже через час тот подогнал прямо к его дому роскошное авто с флажком Зимбабве на капоте.

Как выяснилось позднее, Ухо подпоил водителя посольского автомобиля, а к тому времени, как тот проснулся в незнакомой квартире, лимузин уже был возвращен на место.

Вот к этому-то человеку и заехал Маркиз.

Ухо владел большим гаражом неподалеку от Обводного канала. Здесь он держал свои собственные машины, сюда же пригонял машины клиентов, которые были у него в работе.

Леня вошел в гараж – и, как обычно, едва не оглох от рева работающего мотора. Сам Ухо с задумчивым видом стоял возле машины с поднятым капотом и прислушивался к звуку мотора, как будто это был струнный квартет Гайдна.

Увидев Леню, он кивнул, вытер руку куском ветоши и протянул ее для рукопожатия.

– Привет, Маркиз! – крикнул он, пытаясь перекрыть рев мотора. – Слышишь, как звучит?