Причем скрыла так удачно, что я обнаружил слежку, лишь когда выбрался из дома, втайне от слуг, охраны и дежурного секретаря. Что делать, у катланков свои тайные ходы, и я вряд ли когда-нибудь узнаю, каким воспользовалась Крошка в этот вечер. Кошки не говорят о свободе, они ей живут.

Такая прогулка была у нас не впервые, правда, раньше в парке загородного замка. Если днем гулять по городским улицам с взрослым катланком, да еще не самым мелким, как Крошка, зевак окажется не меньше, чем на карнавале. Ночью же, когда все кошки серы и невидимы, никаких хлопот. Я шел впереди, иногда прощупывая шестом глубину луж, иногда слышал шуршание за спиной.

Если строго следовать городской карте, маршрут был длинный, но я срезал половину пути знакомыми с детства закоулками и дворами. Если приходилось идти улицей, я честно глядел по сторонам, но в эту ночь фонари светили все. Потом начались кварталы, где их убрали как предмет, совершенно не нужный местным обитателям. Пару раз мелькали огоньки патрулей стражи. Что же касается меня, то смотритель фонарей должен уметь ходить в темноте, и мне это удавалось.

К канавным ароматам прибавился запах зелени. Впереди была пустошь — место загадочное, но вряд ли более опасное, чем остальной город.

Внезапно из полутьмы вынырнули три тени.

— Что делает почтенный фонарщик в квартале, в котором нет фонарей? — послышался насмешливый голос.

Даже в темноте был отчетливо виден короткий клинок.

ЛИРЭН

Старый брат Туан был ворчлив, полуслеп и почти не покидал свою комнату в моей башне из-за ревматизма. Но рядом с ним всегда был букет почти свежих цветов, бутыль лучшего вина, а неподалеку подремывал мальчишка-прислужник, готовый мгновенно вскочить и исполнить любую просьбу. Брат Туан помнил все имена, все цифры, все события, бывшие и на прошлой неделе, и в прошлом месяце, и три года назад. К нему стекались все новости, имеющие отношение к Ночному Братству, и ни одна не пропадала.

И даже не это было самое главное. Все события Города не лежали в его голове беспорядочной грудой, а выстраивались в пирамиду, и он легко отличал вершину от подножия.

— Богатой ночи и безопасного дня, брат Туан, — приветствовал я, войдя в комнату. — Мне нужны интересные новости о скупщиках почек, обитающих вокруг пустоши.

— Мы их не защищаем и они нам не должны, брат маршал, — проворчал Туан.

— Это известно и мне, — терпеливо ответил я, — тебе же известно гораздо больше.

— В начале года их было двадцать, сейчас — двадцать два, — почти сразу начал Туан не ворчливым и не скрипучим тоном. — Новых трое, один прежний зажимал доход и министр Добродетели отправил его на песочек. Еще один, по имени Гоэш, делает это гораздо ловчей — его не только не разоблачили, но месяц назад он выдал дочку за полковника стражи с приданым в пятьсот золотых.

— Это пригодится, — заметил я.

— Три дня назад торговцы попросили министра Добродетели прислать свою защиту, — продолжил Туан. — Кто-то стал торговать почками помимо них. Теперь, кроме стражи, вокруг пустоши рыскают тайные патрули.

— Благодарствую, брат Туан, — улыбнулся я.

Старый ворчун напомнил, что Братство не интересуется политикой и пустошью, но я спорить не стал, раскланялся и удалился.

Братство и вправду не интересуется пустошью. А я твердо решил пройтись по этой запретной территории и разобраться с загадочной дамочкой и ее еще более загадочным сыном. Причем сделать это один. Мои спутники — длинный клинок, короткий клинок и россыпь цветочных головок в кармане, все же рядом пустошь.

В это время суток по городу бродят только катланки, стража и мы. У каждого своя добыча, и я, не встретившись ни с Братьями, ни с конкурентами, удачно добрался до непритязательных заведений вокруг пустоши, где лохматые бедолаги обменивают свою добычу на вино и еду. Впрочем, одно из этих заведений не такое уж и непритязательное. Его хозяину есть что терять, а мне — есть о чем его спросить.

Трактиры вокруг пустоши, в отличие от веселых мест в других кварталах, с темнотой уходят на покой. Но мне придется его нарушить.

Я подошел к двери и постучал. Не как Братство, а как колотит стража — два размеренных удара и дробь из трех нетерпеливых.

Золото всегда под охраной — я лишний раз убедился в этом, когда на пороге возник крепкий и крупный парень, не похожий на хозяина. Крупный, но неповоротливый, поэтому он даже рта раскрыть не успел, как был стукнут затылком о стену и стал временной мебелью.

Хозяин тоже уже пробудился. В его правой руке был заряженный свинцовник, но я сблизился с ним одним прыжком и он благоразумно предпочел положить оружие на прилавок своего заведения.

— Госп… брат ночной маршал, я теперь плачу вам, а не страже? — испуганно и тихо шепнул бедолага.

Я подавил вздох. Популярность — плохая штука, хоть и в узких кругах.

— Пока нет. В этом месяце платишь тому, кому и прежде. Я пришел не за деньгами.

Собеседник умело изобразил отсутствие удивления.

— Я хочу, чтобы ты рассказал мне о том, что произошло на пустоши за последний месяц. Рассказывай все, а я скажу, какие подробности мне нужны.

— Откуда все знать бедному торговцу…

— Который недавно выдал бедную дочку за бедного полковника с очень бедным приданым, — продолжил я зловещим шепотом. — Старина, не корчи дурака: ты не беден, а тот, кто богат, всегда много знает. Рассказывай, если хочешь, чтобы я быстро ушел.

Охранник уже очухался, сел на пол, но здраво решил не вмешиваться. Скупщик вздохнул и начал сообщать мне все новости подряд, в том числе и те, что еще не дошли до всепомнящего брата Туана. Я слушал, кивал, иногда поторапливал собеседника, когда тот говорил об украденном вине и просроченных грошовых долгах.

То, что почками стали торговать помимо скупщиков, новостью для меня не стало. Рассказывая об этом, старик поглядел на меня — не ваши ли этим занялись? Я промолчал и даже не улыбнулся.

— Кроме того, на третьем участке от улицы Птичников к двум сборщикам прибилась женщина с ребенком.

— Чуть подробней, — попросил я.

— Откуда — неизвестно. Молодая или, скорее, молодится. Крепкая грудь — может много собирать. Едва она появилась, пройдоха Луи, хозяин участка, стал сдавать вдвое больше и очень хорошего качества.

— Мальчишка — ее сын?

— Скорее всего, но мне не говорили, я сам не приглядывался, — ответил скупщик. — Слышал, что однажды он сильно поранил ногу, мамаша ткнулась к ближайшему цирюльнику, а потом пошла к профессору Голова-на-плечах…

Я спросил, когда это было. Скупщик ответил, что на прошлой неделе.

— Ровно десять дней назад, — уточнил я. — Видишь, как подробно я знаю. Помни это и говори всё.

Впрочем, особо интересных подробностей я не выяснил. Разве что недавно появилась легенда, будто женщину с малым выгнали, но мой собеседник ухмыльнулся: это невозможно, лепесточники женщину взяли в семью.