- Значит, так, - крикнул он, чтобы слышали все. – Отплываем через полчаса. К утру должны быть в Ютрее. Если сможем выйти из бухты. Сильный ветер, да еще и прилив. Поболтает знатно. Наверх никого водить не буду. Блевать прямо здесь. Под лавками стоят ведра. По нужде туда же. Если не сможем выйти в открытое море, встанем на якорь, будем ждать. Все поняли?

Моей соседкой оказалась сгорбленная косматая старуха. Посмотрев на меня с опаской, она отодвинулась подальше. Ее-то за что? В Ютрей, кроме государственных преступников, отправляли убийц, насильников и грабителей, если суд считал, что их злодеяния не дотягивают до смертной казни.

Корабль снялся с якоря и отошел от пристани, тяжело поднимаясь и опускаясь на волнах. Меня сразу же начало мутить. Если так качало в бухте, то что должно быть в открытом море?

В трюм снова спустился надзиратель – как мне показалось, уже другой: в полумраке было не рассмотреть. Он прошел вдоль скамей, проверяя, хорошо ли застегнуты цепи, нагнулся надо мной.

- Нападите на меня, госпожа, - сказал тихо. – Ударьте. Только молча.

Вестар?! Не может быть!

- Делайте, что я говорю! Быстрее!

Я вскочила, замолотила кулаками по его плечами и груди, тут же получила затрещину и упала обратно на скамью.

- Ублюдок! – прорычал Вестар, расстегнул мои браслеты и поволок к лестнице, шепнув: – Сопротивляйтесь!

Я начала вырываться, но он заставил меня подняться на палубу.

- Что там? – крикнул кто-то из темноты.

- Буйный. Устроил драку, напал на меня.

- Веди его на корму, в клетку. Там быстро ветерком остудит.

- Госпожа, - зашептал Вестар, когда мы отошли подальше, - ничего не говорите, слушайте. Корабль из бухты не выйдет. Дойдем до горловины и встанем на якорь. Я спрячу вас в якорном отсеке. Как только он пойдет вниз, хватайтесь за цепь и держитесь крепко. Окажетесь в воде – плывите к берегу. Море бурное и холодное, но вы справитесь. Все займутся уборкой парусов, вас никто не заметит. До завтра не хватятся, будут думать, что вы в клетке. А когда корабль с отливом выйдет в море, обратно уже не повернут. Держитесь левее пристани, там есть заброшенная рыбацкая хижина. Я оставил в ней сухую одежду. Огонь не разводите, заметят дым. Ждите меня там. Не бойтесь… Эллерия. Все получится.

Часть III. Гергис

Я знал, что это сон и что в любой момент могу проснуться, поэтому нисколько не беспокоился. И ничему не удивлялся. Садился на коня – и смотрел на это со стороны, как будто в кинотеатре 3D.

- Теперь мы больше не расстанемся, - сказала она, обернувшись. – Будем всегда вместе.

- Да… мама, - ответил я. – Почему ты так долго не приходила за мной?

- Никак не могла тебя найти. Но теперь все позади. Теперь все будет хорошо.

Я верил. Во сне и правда все может быть хорошо. Совсем не так, как в реальности. Во сне мне хотелось волшебной сказки. Я снова стал маленьким мальчиком, которому так не хватало матери, который так скучал по ней – и вот его мечта исполнилась.

И все же, все же… было в этом что-то тревожное. Я никак не мог полностью отдать себя во власть чудесных грез. Может, потому, что знал: рано или поздно он закончится, и тогда, проснувшись, станет очень горько – от того, что это был всего лишь сон.

- Куда мы едем? – спросил я, догнав ее и придерживая коня вровень.

- В мой дом, Гергис. Там мы будем одни. Никто не станет нам мешать. И никто не сможет отобрать тебя.

- А где твой дом, мама?

- На болоте, сынок. На острове в самом сердце болот.

Она повернулась ко мне, и при свете луны, вышедшей из-за облака, я узнал ее.

Ольвия! Болотная ведьма!

Захотелось немедленно проснуться. Но… почему-то не получалось. И приятный сон в одно мгновение превратился в кошмар. Я не мог ничего сделать. Только ехать за ней. Нет, не так. Мальчик Гергис по-прежнему был счастлив от того, что мама нашла его и забрала к себе. Взрослый Гергис, тот, который когда-то в другом мире был Игорем Званцевым, наблюдал за этим с ужасом. Хотелось кричать: эй, останови коня, слезь, беги в лес, спрячься. Но я не мог. А если бы и смог, он бы не услышал или не послушался. Поэтому мне оставалось только одно.

Следовать за ними. Наблюдать. Снова и снова пытаться проснуться.

Безуспешно…

И тогда я понял, что это колдовской сон. Тот самый, о котором говорила Лери.

У них все получилось. Гергис – взрослый Гергис! – едет сейчас с ведьмой в ее болотное логово, а Кэрриган занял его место. И завтра утром отправится дальше в Неллис. Никто ничего не заметит. Все будут думать, что он – это я. Может, немного странный, но что же тут удивительного – отец при смерти.

Твою мать, как же я мог быть таким самоуверенным – и таким тупым бараном?! Понадеялся, что их план сорвался, поскольку не успеют узнать о моем внезапном отъезде. Что люди Вестара отловят этого ублюдка и утопят, как котенка. И даже в голову не пришло, что ведьма со своим сыночком могли заранее отправиться в эту деревню, поскольку через нее лежит кратчайший путь в Неллис. И Гергис по дороге всегда останавливается на этом постоялом дворе.

Неужели и Лери не поймет, что мое место занял сволочной самозванец? Пожалуй, именно эта мысль была самой невыносимой.

Они – то есть мы! - ехали всю ночь, без единой остановки. Только чарами это и можно было объяснить. Я спал и видел во сне то, что происходило наяву. Солнце уже встало, когда впереди показалась развилка.

Я узнал это место. Если ехать дальше по дороге, можно попасть в деревню Одден, а затем и в замок. А если свернуть на тропу, она приведет к поляне у болот. Люди Вестара? Надежды на них не было никакой. Если охрана на постоялом дворе не увидела, как ведьма пробралась в мою комнату и как мы с ней ушли, то и стражники ничего не заметят. Даже если мы пройдем в двух шагах от них.

Так и вышло. Доехав по лесной тропе до поляны, мы спешились, и ведьма отпустила коней: наверняка позаимствовала их где-то с помощью магии.

- Иди за мной, Гергис. След в след. Здесь трясина по обе стороны от тропы, крикнуть не успеешь – засосет.

Вряд ли стражники спали. Просто не увидели. Иначе были бы очень удивлены, что наследник, уехавший в столицу к умирающему отцу, вдруг идет с ведьмой вглубь болот.

С Лери я шел первым, видя тропу перед собой. Сейчас – следом за Ольвией, глядя ей в спину, поэтому путь показался бесконечным. Ощущение кошмара нарастало с каждым шагом. Мое сознание изнывало от беспомощности, от невозможности вмешаться и что-то изменить.

Я существовал сейчас словно в двух разных измерениях. В реальности шел за ведьмой, как осел за морковкой. И при этом видел сон, в котором происходило то же самое, что и на самом деле. Но вряд ли она рассчитывала, что мое сознание раздвоится. Откуда ей было знать, что после звездного дождя во мне живет сухая, как архивные документы, память Гергиса и сознание человека из другого мира, сохранившего чувства и эмоции прежней жизни. Воспоминания об умершей матери одного соединились с детскими переживаниями другого. Но наблюдал за всем взрослый – тот, кто был в состоянии трезво оценивать происходящее.