Но когда Первая мировая война началась, идеям Базельского манифеста остался верен лишь Ленин. Все остальные лидеры II Интернационала повели трудящиеся массы своих стран, говоря словами Ленина, на «бойню рабов ради интересов рабовладельцев».

ЕСТЕСТВЕННО, Ленин готовился к будущим событиям, но ко всем политическим задачам прибавилась чисто личная — в 1912 году Крупская заболела базедовой болезнью, весной 1913 года её здоровье ухудшилось, и врачи посоветовали ей выехать на несколько месяцев в горы. Ленин всегда был заботлив к родным и близким, очень волновался за жену, и в двадцатых числах апреля они с Крупской перебрались из Кракова в деревушку Поронин, находящуюся рядом с известным горным курортом Закопане.

На пятизвёздочные отели у Ульяновых денег не было — Первая мировая война ещё не началась и кайзер Вильгельм вкупе со своим Генштабом ещё не осыпали Ленина «стариковско-германским» золотом. У крестьянки Терезы Скупень сняли домик из двух комнат с кухней и мансардой, заменившей Ленину кабинет. Показательно, что сам Ленин определил эту дачу как «громадную» и писал: «слишком велика»!

Уже устроившись, Ульяновы, как всегда, списываются с родными в России, и в середине мая 1913 года Ленин сообщает младшей сестре в Вологду:

«Место здесь чудесное. Воздух превосходный — высота около 700 метров. Никакого сравнения с низким местом, немного сырым, в Кракове. Газет имеем много, и работать можно…

Деревня — типа почти русского. Соломенные крыши, нищета. Босые бабы и дети… Место у нас некурортное (Закопане — курорт) и потому очень спокойное. Надеюсь всё же, что при спокойствии и горном воздухе Надя поправится. Жизнь мы здесь повели деревенскую — рано вставать и чуть ли не с петухами ложиться. Дорога каждый день на почту да на вокзал…»[142]

Последняя фраза показывает, что и в деревне жизнь была у Ленина «деревенской» лишь относительно — он и в Поронине много работал, что подтверждает и 23-й том Полного собрания сочинений с десятками статей, написанных в то время: «Капитализм и женский труд», «Буржуазия и мир», «Строительная промышленность и строительные рабочие», «Пробуждение Азии», «Уроки бельгийской стачки», «Из Франции», «Организация масс немецкими католиками», «Об отпусках для рабочих», «Либералы в роли защитников IV думы» и так далее…

Деревня, однако, есть деревня, да ещё и горная… 25 мая 1913 года Крупская писала свекрови в Феодосию:

«…Я уже поправляюсь. Сердцебиения гораздо меньше. Следуя совету доктора, ем за троих, лакаю молоко… Володя очень кипятится, особенно его смущают Кохером (крупный швейцарский хирург, специалист по оперативному лечению базедовой болезни. — С. К.)…

Настоящий отдых теперь только начинается. Была архисутолока с переездом… Погода с сегодняшнего дня собирается расстояться, а то целую неделю не переставая шёл дождь, хотя сырости не было. Сегодня гуляли с Володей часа два, а теперь он один ушёл куда-то в неопределённую часть пространства.

С утра от соседей прибегает к нам чёрный лохматый щенок, и Володя с ним подолгу возится. Жизнь самая дачная…

Тут очень красиво. Хорошо также, что нельзя очень гонять на велосипеде, а то Володя очень злоупотреблял этим спортом и плохо отдыхал, лучше больше гулять…»[143]

Возможность в любой момент уйти одному «куда-то в неопределённую часть пространства» всегда была для Ленина и редкой, и желанной. Подумать ему наедине с собой всегда было о чём, а где думается лучше, как не во время неспешной прогулки? Да ещё и когда атмосфера вокруг в прямом смысле слова чистая, целительная!..

Болезнь Крупской его беспокоила, в том же письме в Феодосию есть и приписочка самого Ленина: «Дорогая мамочка! Крепко обнимаю тебя и шлю всем привет. Мите большое спасибо за письма. Надю уговариваю ехать в Берн. Не хочет. Но теперь она немного поправляется. Твой В. У.».

В Берн ехать всё же пришлось, и 23 июля Кохер удачно оперировал Крупскую. Операция шла около трёх часов, без наркоза, но Надежда перенесла операцию мужественно, хотя в первые сутки бредила в сильнейшем жару. 26 июля 1913 года Ленин сообщал об этом матери из Берна уже в Вологду, признаваясь, что «перетрусил изрядно». В том же письме он сетовал: «Закрытие газеты, в которой я писал, ставит меня в очень критическое положение. Буду искать поусерднее всяких издателей и переводов; трудно очень найти теперь литературную работу»[144].

Речь здесь о «Правде», которую 5 июля 1913 года на номере 151-м закрыли… 13 июля 1913 года она начала выходить уже под названием «Рабочая Правда», но всё равно материальное положение Ульяновых, да ещё и после расходов на сложную операцию, оставляло желать лучшего. Тем более что Ленин не мог позволить себе уйти в чисто журналистскую или научную работу — партийные дела давно стали для него примерно тем же, что ядро, прикованное к ноге каторжника… С той лишь разницей, что Ленин приковал себя к этому «ядру» по собственной воле и сбегать с добровольной «каторги» намерения не имел.

ВЛАДИМИР Ленин всегда жил скромно — и когда был один, и когда он женился на Надежде Крупской. Ренегат-невозвращенец Валентинов-Вольский (1879–1964) в изданном посмертно, в 1972 году, в Париже «Малознакомом Ленине» — книге, увы, мало правдивой, усердно «разоблачает» «мифы» о Ленине и, в частности, «миф о жизни впроголодь»[145].

Но, если не считать нескольких незначительных «лакировщиков» наоборот, никто о голодающем в эмиграции Ленине никогда не писал. Нет ни слова об этом и в нормативном сталинском кратком курсе «Истории ВКП(б)». Валентинов заявляет, что одним из творцов «легенды о бедной жизни Ильича» стала-де его старшая сестра Анна Ильинична, «утверждавшая, — как пишет Валентинов, — что за границей „во время наших кратких наездов, мы могли всегда установить, что питание его далеко не достаточно“…».

Придётся привести не выдранные «мемуаристом» из контекста строки, а развёрнутую цитату из предисловия А. И. Ульяновой-Елизаровой к сборнику писем Владимира Ильича к родным издания 1930 года:

«Видны также из писем Владимира Ильича его большая скромность и невзыскательность в жизни, умение довольствоваться малым; в какие бы условия его ни ставила судьба, он всегда пишет, что ни в чём не нуждается, что питается хорошо; и в Сибири, где он жил на полном содержании на одно своё казённое пособие в 8 р. в месяц, и в эмиграции, где при проверке, во время наших кратких наездов, мы могли всегда установить, что питание его далеко не достаточно. Необходимость в его условиях пользоваться дольше, чем обычно, денежной помощью матери вместо того, чтобы помогать ей, всегда тяготила его…»

Не удержусь и продолжу цитирование: