Перед сном я вспомнил о выходке шефа. Не хотелось бы потерять приличную часть доходов только из-за того, что орк слишком увлекся состязанием и не погнушался поставить на нашу команду не только свои, но и наши с Ханыгой деньги. Можно было бы всерьез разозлиться на начальника, но я этого делать не стал. Возможно, в глубине души чувствовал, что до сих пор действительно не очень серьезно относился к нашим играм – теперь такого пренебрежения я себе позволить не могу. Засыпал я с мыслью о том, что надо будет здорово постараться не оплошать – завтра как раз начинается новый этап соревнования.

По неизвестным причинам нам повезло. Может быть, меня действительно впечатлила возможность потерять деньги, и я, наконец, сконцентрировался, а может, и не было здесь моей заслуги, но очередное игровое задание нашлось рано утром, как только я явился на службу. Я наткнулся на подсказку совершенно случайно – во время посещения уборной задрал голову к потолку и заметил маленькую стрелочку. Стрелочки не было еще вчера. Не знаю, было ли это начало пути или начало я пропустил, но дальше все было просто. Мне показалось даже, что у начальства отказала фантазия – в прошлые игры найти «задание на ночь» было само по себе нетривиальной задачей. Например, в прошлый раз немногим удалось заметить, что в очередном приказе, вывешенном на доску объявлений, некоторые буквы или целые слова плохо пропечатаны. Во-первых, эти приказы в принципе мало кто читает, а во-вторых, все знают, что самописец в управлении барахлит. Тем не менее, некоторые все же проявили внимательность и смекалку и расшифровали надпись. Мы тогда очень гордились Ханыгой – он первый обратил на подсказку внимание – возможно, потому, что по-прежнему дисциплинированно читает все вывешенное на доске объявлений. Правда, вместе с похвалой бедолага получил еще и порцию ругательств – он так радостно рванул от доски объявлений в наш кабинет, что все встречные не менее радостно рванули читать приказ.

Сегодня все было гораздо тривиальнее. Находя стрелочки в самых неожиданных местах, я постепенно спустился в морг. Свенсон, слегка удивленный тем, что я никак не отреагировал на его радушное «привет, давно тебя не было, чаю хочешь?», задумчиво проследил взглядом за тем, как я лезу в ячейку номер двенадцать второго сверху ряда. Дело в том, что над каждой из встреченных мной стрелок указывалось расстояние в шагах до следующей, а над последней, которую я встретил уже буквально перед дверью морга, оно было что-то уж слишком велико – двести двенадцать. Намек был слишком толстый, не сообразил бы только идиот.

– Послушай, Сарх, я, конечно, ничего не имею против того, чтобы ты чувствовал себя как дома, но ты мне все-таки объяснишь, может быть, зачем тебе так срочно понадобился этот бедный гном? Он уже давно ждет безутешных родственников, которые добросовестно отправят его в печку, но вы с ним не настолько похожи, чтобы я мог предположить, что ты относишься к таковым!

– Спокойно, Свенсон, я не претендую ни на останки бедолаги, ни даже на его честь. Там должна быть подсказка…

– А, ваши дурацкие игры. Вот уж не подумал бы, что ты так увлечешься!

– Я бы тоже ни за что не подумал. Мне просто нравится мой нынешний доход, и я совсем не хочу, чтобы он стал меньше.

Пока мы препирались, я успел найти задание на ночь – оно было написано карандашом прямо на полке, чтобы прочесть его, пришлось даже сдвинуть труп. Да, начальство попутно тренирует отсутствие брезгливости у сотрудников. Впрочем, от этого недостатка я избавился еще будучи наемником в человеческих государствах. А заключалось задание в том, чтобы найти штаб-квартиру ордена справедливости и арестовать магистра. Причем арестовать нужно было так, чтобы остальные члены ордена и тем более простые обыватели ничего не заметили. То есть похитить тайно. Да и сам арестованный не должен знать, кто же это его арестовал. Задача на первый взгляд странная, но объясняются странности просто – высокое начальство, заинтересовавшись новыми деятелями, решило использовать игру для того, чтобы разузнать про орден поподробнее. Не удивительно, что операция должна быть тайной – во-первых, пока никаких официальных обвинений предъявить ордену стража не может – законы не нарушены, а говорить индивидуум может что угодно, пока слова свои он не начнет подтверждать делом. Зря только они решили для этого игру использовать – задачка и так может оказаться не слишком простой, а если еще учесть, что группы захвата будут соперничать межу собой, то как бы она совсем не провалилась. Впрочем, насколько мне известно, дураков в управлении не водится, и свои интересы выше интересов дела ставить никто не станет, так что если две какие-нибудь команды окажутся в одно время в одном месте, то свои усилия они просто объединят, если, конечно, сумеют вовремя сориентироваться. Впрочем, эту штаб-квартиру, прежде всего, хорошо бы найти.

Уяснив для себя задачу, я обратил, наконец, внимание на Свенсона:

– Ты, помнится, что-то там про чай говорил, великий повелитель мертвых?

– Великий повелитель – это тавтология, тебе не кажется, дружище? – задумчиво спросил меня тролль, прочитав, в свою очередь, задание и вернув полку с покойником на законное место.

– Кажется. А еще мне кажется, что ты не хочешь поить меня чаем, и я уже практически готов начать обижаться.

– Нет, начинать обижаться не надо. Чаем я тебя сейчас напою. А ты меня за это просветишь об этом ордене. Сижу тут в своем подземелье, обо всех новостях узнаю с запозданием. Какой это справедливости они добиваются?

– Не ко мне вопрос. Про этот орден пока вообще непонятно. Я, знаешь ли, лозунги только в пересказе слышал. Что-то там про тоталитарный режим. От их кровавой диктатуры хотят народ освободить, кажется, – важно сказал я, присаживаясь за стол и наполняя чашку. – И не спрашивай, почему диктатура такая кровавая. У нас, кажется смертных приговоров уже больше полугода не выносили. И, если хочешь знать, мы, как служащие стражи, являемся псами этого самого кровавого тоталитарного режима. Ты как, сильно меня боишься? В защите нуждаешься? А хотя ты и сам пес…

– Очень. Каждый раз после твоего посещения приходится штаны менять. Чаем вот поить заставляешь постоянно, опять же. Кто ж ты еще, как не кровавый пес? Да еще вымогатель, – серьезно кивнул Свенсон. – Ладно, я и так понял, что это какая-та очередная бредятина. Ты мне подробности лучше расскажи. От чего конкретно защищают, какими методами, сколько народу в ордене?

– Подробностями я тебя не порадую. Я сам об этой организации узнал только два дня назад, причем совершенно случайно. Ходят какие-то ненормальные по кабакам и объясняют народу, как сильно его притесняет нынешний тоталитарный режим и, в особенности, долгоживущие.

– Вот те раз! А чего по кабакам-то? Знаешь, я, конечно, давно никуда не выбирался, но, помнится, народ в них как-то не слишком расположен о политике говорить. Не за тем туда ходят, или это я от жизни так отстал?

– Да знаешь, есть предположение, что приди они с этим на рыночную площадь, так могут ведь и ребра намять. Народ-то у нас все больше спокойный, да и к юродивым терпимо относится, но межрасового напряжения никому не хочется. Вот они и по кабакам и перебиваются. Хотя, конечно, не совсем понятно, какого результата они ждут. Очень мне сомнительно, что кто-то может рассчитывать, что их всерьез слушать станут.