Дебош ценился еще выше обжорства. Зачастую, не предупредив капитана судна, команда вдруг кричала: «В воду!» и прыгала голышом в океан, не выпуская из рук пивные банки, а потом качалась на волнах. Ныряльщики брали с собой ружья и любили поупражняться в стрельбе по цели, подбрасывая вверх чучела животных. Когда мимо проплывала яхта с пассажирами в костюмах, с галстуками-бабочками, которые что-то отмечали, вся ватага кидала в эту яхту пивные банки и распевала свой крайне неприличный гимн.

Если гости вечеринки на проходящей яхте не достаточно обижались, банда довершала дело, выставляя голые зады.

У каждого члена «Атлантических искателей кораблекрушений» была своя кличка. Пит Гульери, старейший и самый сдержанный член организации, был Императором. Джефф Пагано был Ненавистником из-за своего постоянно мрачного расположения духа. Пэт Руни был Молотом из-за инструмента, который он постоянно таскал с собой под воду. Джон Лаченмейер был Вертлявым Джеком за то, что частенько ходил голышом. А вот Брэд Шиерд, аэрокосмический инженер, получил прозвище Членодел, благодаря куску дерева, из которого вознамерился сделать корпус для парусника, но это изначально больше напоминало фаллос, чем что-либо мореходное. Колер заслужил свою кличку во время дискуссии об опыте Ричарда Прайора с наркотиками. Поскольку по работе Ричи приходилось бывать в районах Бруклина, где большинство населения составляли наркоманы, он мог объяснить ватаге разницу между кокаином и крэком. После этого он стал Крэкнутым.

Примерно в это время Колер повстречал Фелицию Беккер, темноволосую и хорошенькую торговую служащую одного из своих клиентов по стекольному бизнесу. Она поняла его страсть к нырянию. Они поженились осенью 1989 года, и вскоре после свадьбы Фелиция забеременела.

Однажды вечером, в том же году, Ричи зашел пообедать в испанский ресторан в Бруклине. Он был один. Он сидел у барной стойки, и вдруг кто-то похлопал его по спине. Это был отец. Они не виделись друг с другом и не разговаривали пять лет. Старший Колер спросил, может ли он присесть рядом. Ричи предложил ему место.

«Ты скоро станешь дедом», — сказал Ричи. Отец даже не знал, что его сын женился.

Несколько часов подряд они рассказывали друг другу события своей жизни. Никто и словом не обмолвился о прежней подружке Ричи. Отец просил его вернуться в «Фокс Гласс», но Ричи сказал, что не сможет работать на кого-то после того, как он стал владельцем фирмы. Тогда отец предложил ему стать партнером и открыть свою стекольную компанию в Нью-Джерси, и Ричи согласился. Он держался своего решения — уступить пришлось отцу. Ричи был рад вернуться в семейный бизнес, но еще больше он рад был тому, что убедился: если он примет решение, то ничто, даже такой болезненный поступок, как уход от отца, не сломит его.

В 1990 году Колер и Фелиция отпраздновали появление на свет первого ребенка, сына. Колер работал на износ, а свободное время посвящал «Атлантическим искателям кораблекрушений». Их написанные вручную, снятые на ксероксе расписания погружений были коллекционными предметами в сообществе ныряльщиков. Календарь рейсов на одной странице был испещрен порнографическими картинками из дешевых мужских журналов. Одно из расписаний обещало: «Дегустация пива, уроки сквернословия, подглядывание за лесбиянками, стрельба из автоматического оружия, опять дегустация пива, избиение салаг… ну и отличные погружения». Еще одно гласило: «Если вы не согласны с пунктами программы, то нам такие ныряльщики не нужны». В центре листка помешались даты, суда и места кораблекрушений. Часто судном, которое фрахтовали ныряльщики, было «Уаху» — судно капитана Стива Белинды.

Какой-то период Колер без проблем выходил в море на «Уаху». Но в последнее время он начал ссориться с Белиндой, однажды они чуть не перешли на кулаки. Теперь Колеру нужно было другое судно, чтобы попасть к «Дориа». Он несколько раз нырял с «Искателя» Нэгла (к «Дэрли Чайн», «Бейдевинду» и к «Резору») и давно восхищался им как легендой. Несмотря на то, что у Нэгла была репутация человека грубого и нетерпимого, к Колеру он всегда относился с уважением. Колер подписался на участие в нескольких рейсах на борту «Искателя» в 1990 и 1991 годах. Хотя к тому времени делами Нэгла фактически управлял Чаттертон, он и Колер никогда не встречались на судне.

Осенью 1991 года Колер услышал о находке неопознанной немецкой субмарины. Эта новость не давала ему покоя. На несколько дней он превратился в тень собственных устремлений и желаний, он бесцельно бродил по помещениям на работе и дома, не замечая семью и друзей, не в состоянии разобраться в природе этого зова. Вскоре Бреннан позвонил и сказал: «Тебя берут». Эти слова вернули его в те дни, когда отец рассказывал ему о мистере Сигале. Дни, когда он гордился своей фамилией и тем, как немцы строили машины, и это заставило его перенестись через тысячи страниц, которые он прочел о Второй мировой войне, о людской храбрости и о металлических сетях, натянутых у входа в Нью-Йорк. Эти слова перенесли его на парусное судно, которое они с другом Доном собирались построить, чтобы обойти на нем мир, затем к людям из ВМС, которые обещали ему службу на подлодке, к снаряжению, которое он применял, чтобы проникнуть в чужие миры. Он знал, что должен быть причастным к этой неопознанной субмарине, потому что в течение двадцати девяти лет она была частью его самого.

Свастики на тарелках, поднятых Чаттертоном с подлодки, полностью завладели его воображением. Человек мог потратить всю жизнь на изучение истории нацизма и немецких субмарин, но в итоге обрести всего лишь информацию. Тарелки имели вес. Загнутые лучи свастики были шершавыми наощупь — даже с закрытыми глазами можно было узнать печально известный знак. Никто не заносил их в каталог, не оценивал и вообще не прикасался к этому фарфору после гибели субмарины, тарелки перекочевали из гитлеровского Третьего рейха прямо в гостиную Чаттертона, но, несмотря на столь мирный переход, они достаточно зловеще смотрелись на каминной полке.

Если кое-кто из сообщества ныряльщиков и не слышал о загадочной субмарине после гибели Фелдмана, то все изменилось после находки тарелок. Теперь казалось, что каждый разговор в любом из клубов ныряльщиков на всем Восточном побережье вращался вокруг субмарины и ее идентификации. Чаттертон и Нэгл были уверены, что такое внимание будет давить на самолюбие Белинды — Король Глубин не потерпит посягательств на свой трон. Хотя он пока что, по всей видимости, не знал о местоположении субмарины, друзья полагали, что это вопрос всего лишь времени. Он, воспользовавшись своими связями, обязательно выудит координаты у береговой охраны и отправится в море, чтобы разграбить их находку. В обычных обстоятельствах «Искатель» вернулся бы к субмарине на следующей неделе. Ныряльщики были уверены, что после одного-двух погружений субмарина выдаст свое имя. Однако наступил сезон штормов — то время года, когда возможности измеряются часами, а не месяцами. Привязанный к берегу, Нэгл вновь поклялся бросить пить и восстановить физическую форму, чтобы быть готовым к погружению в следующем сезоне. Чаттертон всего, не заметят обувь и начнут выискивать тарелки, или табличку производителя, или другие более ценные предметы. Если получится, думал Колер, он обыщет каждый ботинок, который ему попадется.