— С ветерком, — пообещал наш оптимистичный извозчик.

Я не хотела с ветерком, я хотела безопасно и неторопливо, чтобы можно было все разглядеть. Но Сэнар держал свое слово и довез нас без всяких удобств.

Мы мчали по улицам, ветер развевал зеленоватые гривы коней, собранные в хвост волосы Сэнара и выплетал из моих прядей белые цветки. Парочку, кажется, и правда потеряла.

Дорога была пустой, и только это спасло нас от возможного столкновения.

Где-то в самом начале безумной поездки я одной рукой вцепилась в царя, а второй в Агнэ, да так и доехала до ярмарки, начинавшейся куда раньше центральной площади. Торговые палатки и прилавки были выставлены вдоль дороги и полностью закрывали собой здания.

Остановились мы, как и ехали, — стремительно и опасно. Если бы не царь, меня бы просто выкинуло из повозки.

— Я с ним больше никуда не поеду, — сообщила я хриплым шепотом Ксэнару, пытавшемуся осторожно разжать мои пальцы. Делал он это с таким восхитительным выражением лица, словно напуганные девицы каждый день хватают его за коленки.

Из кареты я уже выбиралась с помощью царя, напрочь позабыв о том, что он меня обидел. От быстрой езды ослабли ноги.

Не успела я перевести дыхание, как мы нырнули в оглушающий водоворот ярмарки. Звук голосов смешивался с далеким звоном музыкальных инструментов, изредка этот ровный гул взрывался криками зазывал или спором раззадоренных торговцев. Отовсюду слышался смех.

Кругом были эва, прилавки ломились от товаров, а воздух полнился ароматами. Кислый запах местного бодрящего напитка мешался со сладостью местной выпечки и разбивался на сотни не таких отчетливых запахов.

В толпе изредка мелькали доспехи стражников, обеспечивавших безопасность.

Мне было слишком странно, слишком громко и тесно. От вони сгоревшего мяса кружилась голова.

Я чувствовала себя больной и потерянной. Замешкавшись, немного отстала от царской семьи и, когда две торговки преградили мне путь, покорно остановилась.

Они напирали, кричали что-то быстро и бессвязно, шуршали тканями перед моим носом. Толкались локтями за право выколоть мне глаз толстой палкой, на которую были накручены их пестрые тряпки.

Прилавок больно врезался мне в поясницу.

Я была близка к тому, чтобы закричать в ответ, растолкать их и вырваться на свободу, возможно, оттоптать кому-нибудь из них ногу. И злилась на Ксэнара за то, что он отказался взять с собой несколько стражников для охраны. Для эва это значило бы, что царь им не доверяет. Но я-то эва не была и не привыкла задыхаться от резких запахов и недостатка воздуха. И отмахиваться от назойливых торговцев я тоже не привыкла…

Спасение пришло неожиданно.

Ксэнар, заметивший-таки, что меня рядом нет, вернулся. Он вырос за спинами женщин неожиданно, поймал мой затравленный взгляд, понимающе улыбнулся и спокойно сказал:

— Позвольте забрать мою спутницу.

Торговки замолчали, будто из них все слова вынули, тут же отдали меня в царские руки, а вслед нам кланялись и мычали что-то бессвязное.

— Рагда? — позвал меня Ксэнар, когда мы оказались достаточно далеко от места моего позорного поражения, но еще не дошли до ждущих у лотка со сладостями Агнэ и Сэнара.

— Мне здесь не нравится.

— Потерпи. Первый круг ярмарки всегда такой. В центре поспокойнее.

— Первый круг? — ужаснулась я. Почему-то сразу решила, что до этого мифического спокойного центра я точно не доберусь. — И сколько всего этих кругов?

— Ремесленный, гончарный, оружейный, — он перечислял и вел меня вперед, крепко обнимая за плечи. Я была благодарна за это, так я чувствовала себя чуть лучше, — ювелирный. Центральная площадь.

Агнэ встретила наше возвращение широкой улыбкой, нежно сжимая в руке странное угощение. На тонкую длинную шпажку были нанизаны шарики из теста, щедро политые подозрительным зеленым сиропом. Сэнар стоял рядом, такой же довольный, как и племянница.

Чувствовали они себя замечательно, будто воздуха не хватало только мне и только у меня от непрекращающегося гула начинала болеть голова…

* * *

Толпа начала мельчать. Позади остались громкий шум и тяжелый запах подгоревшего мяса.

Мне становилось лучше. Я постепенно переставала цепляться за Ксэнара и начала осматриваться. Но окончательно в себя пришла лишь на исходе оружейного круга.

Впечатленная названием, я ожидала увидеть развешанные мечи и лучи, ровные ряды ножей и кинжалов на столах, колчаны с особенными стрелами, топоры, пики и алебарды… все, что могло колоть, резать и убивать. Название круга обещало много острой стали.

Мечи и правда кое-где встречались, но не так много, как мне представлялось, и совсем не такие, как мне думалось. Рукояти мечей и ножей сверкали от обилия драгоценных камней, ножны походили на произведения искусства, а луки украшала причудливая резьба.

Прилавки, погребенные под оружием, соседствовали с прилавками, скрытыми под дорогой качественной тканью или тонкой хрупкой посудой.

Если когда-то названия ярмарочных кругов и отражали их суть, то со временем все изменилось. Границы стерлись.

На каждом круге продавали все те же товары, менялось лишь их качество и цена.

Ювелирный круг оказался полупустым. Мало кто останавливался здесь, чтобы что-то купить. Эва проходили мимо, с легким любопытством рассматривали разложенные товары, но не останавливались. Они добрались сюда не для покупок, они спешили на площадь. Где было вкусно, шумно и весело.

— Рагда, там тоже тесно, — заметил Сэнар, когда мы застыли на границе покоя и праздничного беспорядка.

Но этот беспорядок был другим… чистым, что ли.

Я принюхалась, убедилась, что ни смех, ни запахи меня не смущают, и честно призналась:

— Тут не страшно.

Как поведал царь, предусмотрительно находясь рядом со мной, на центральной площади торговали только купцы из Серебряного города.

— А кто занял все круги? — удивилась я.

— На ярмарку приезжают эва из всех поселений Зыби, — охотно ответил за царя Сэнар. — Это большой праздник для нас.

Агнэ радостно угукнула.

Пока я паниковала, она успела выпросить себе ленту для волос и маленький ножик… На этой покупке ее отец и ее дядя долго спорили, настолько долго, что даже я в своем состоянии заметила. Ксэнар не хотел покупать дочери оружие, Сэнар настаивал, что эта зубочистка и на оружие-то не похожа.

Победила Агнэ, обещавшая использовать нож только в учебной комнате и только на карандашах.

Как выяснилось чуть позже, про меня никто не забыл.

В круглом зале большого дома, расположенного на площади, где нас уже ждали разряженные купцы, гордая Агнэ вручила мне ленту для волос. На бледно-синем шелке нитью на несколько тонов темнее были вышиты цветы и листья.