на постели,    А встать с нее силы нет. Не потому от людей убегаю,    Что взглядов досужих страшусь, Но вам, признаюсь, на глаза показаться    Мне было бы стыдно теперь.

Так и не встретилась с ним.

Через несколько дней, когда Чжан собирался уезжать, она снова прислала ему стихи на прощанье:

К чему теперь вам похваляться,    Что отказались от меня? С какою силой обольщенья    Просили вы моей любви! И если к нам вернетесь снова,    Прошу вас только об одном: Любовь, что вы мне подарили,    Отдайте молодой жене.

С этих пор они уже не получали никаких вестей друг о друге.

Большинство современников Чжана хвалили его за то, что он пытался загладить свою вину.

Встречаясь с друзьями, я часто заводил речь об этой печальной истории, чтобы те, кто знает о ней, не вели себя столь же опрометчиво, а поступающие подобным образом не упорствовали бы в своем заблуждении.

В девятой луне года «Чжэньюань» правитель канцелярии Ли Гун-чуй[151] ночевал у меня дома, в квартале Цзиньаньли. Во время беседы мы помянули эту историю. Ли Гун-чуй нашел ее необычной. В назидание потомкам он написал «Песнь о прекрасной Ин-ин».

Шэнь Я-чжи

Удивительные сны

[152]

В десятом году «Юаньхэ» я, Шэнь Я-чжи, должен был в должности письмоводителя сопровождать лунсийского князя, отбывавшего к войскам в Цзинчжоу. Все мудрые мужи Чанъани явились к нему с прощальным визитом.

В восемнадцатый день пятой луны князь пировал с гостями в своем доме у восточного озера. Когда все уселись на свои места, он сказал:

— В молодости я часто проводил досуг с моим приятелем Син Фыном. С ним иногда случались необычайные приключения… Позвольте, я расскажу вам одно из них.

— Очень хотелось бы послушать, — откликнулись гости.

— Син Фын происходил из семьи полководца, — начал князь. — Сам он не обладал особыми талантами. Он поселился в Чанъани, к югу от квартала Пинкан, где за миллион монет купил большой дом с двойными воротами у одной очень богатой семьи.

Однажды днем он уснул и во сне увидел, как с западной подпорки спустилась девушка в старинном платье с вышитым поясом и широкими длинными рукавами. У нее были тонкие брови, высокая прическа, набеленное личико. Красавица стала непринужденно расхаживать по комнате. Держа в руках свиток, она что-то читала вслух.

Вне себя от радости, Син Фын воскликнул:

— Как это вдруг ко мне снизошла такая красавица?

— Это мой дом, — ответила та с улыбкой, — вы разрешите мне побыть здесь немного? Ведь ничего предосудительного в этом нет!

— А что вы читаете? Прошу вас, покажите мне, — попросил Фын.

— Я люблю стихи, — отозвалась красавица, — и часто слагаю их.

— Осчастливьте меня, побудьте со мной еще немного, чтобы я мог прочитать ваши стихи, — попросил Фын.

Красавица передала ему свиток и села рядом. Фын развернул свиток. Первое стихотворение называлось «Весеннее солнце» и состояло из восьми строк. За ним следовали другие…

— Если вам очень того хочется, сударь, то можете списать одно стихотворение, но не больше, — сказала красавица.

Фын взял со столика изящный листок бумаги и списал стихотворение «Весеннее солнце».

Девушка из столицы Чанъань    Под весенним солнцем гуляет, Но когда и где прогулка весной   Не будила в душе печали? Разучилась я взмахивать рукавом,    Как натянутый лук, изгибаться… Сколько раз на шелка одежды моей    Падал осенний иней!

Переписав стихи, Фын спросил, что значит «Как натянутый лук, изгибаться».

— Это движение в танце. Когда-то родители заставили меня выучить его, — ответила красавица.

Она встала, подобрала полы платья, расправила рукава и выгнула стан, изображая, как натягивают лук. Но внезапно залилась слезами и стала прощаться.

— Умоляю вас, побудьте еще, — просил ее Фын, но красавица исчезла.

Фын проснулся, смутно припоминая свое сновидение. Когда же стал одеваться, то нашел на рукаве стихи, прочел их и сразу все вспомнил.

Случилось это в середине правления «Чжэньюань». Я слышал об этом удивительном происшествии от самого Фына. Он рассказал о нем за чаркой вина.

В тот день на пиру были войсковые начальники, окружные и уездные правители и их помощники, среди них — Дугу Сюань родом из Лунси, Лу Цзянь-цы из Фаньяна, Чжан Ю-синь[153] из Чаншаня, Су Ди из Угуна. Все они в восхищении воскликнули:

— Это достойно того, чтобы записать на память потомкам!

И я записал рассказ князя, как только вернулся с пира.

На следующий день прибыли запоздавшие гости: Гао Юнь-чжун из Бохая, Вэй Лян из Цзинчжао,