Тамерлан кривится, потому что знает, что Диего уступать не будет, но ему нужно «отодвинуть» внезапно появившегося соперника. Указать на свое положение полного хозяина в этом доме.

– Санди выбрала бы меня в любом случае. Твой смазливый образ генерального босса ее не возбуждает, – последние слова Лан швырнул с пренебрежением.

– Хочешь сказать, что ублюдок, которого она вытащила из тюрьмы, круче? Который трахает все, что движется? – оскал Диего становиться как у самого лютого хищника.

Но Тамерлан не реагирует на циничное оскорбление. Это взаимность.

– Убирайся отсюда, – шипит Лан – И останемся просто знакомыми.

– Уверен в своих силах? – угрожающе хватает за футболку Диего соперника, сжимает огромный кулак.

Тамерлан грубо отталкивает оппонента, и тот отпускает его.

Злобные агрессивные взгляды рубят друг друга пополам.

– Что вы делаете?! Совсем с ума сошли!!! – окрик знакомого тонкого голоса приводит в чувство обоих гангстеров – Что происходит, где Моника?! Пока вы разбираетесь, я видела в окно, как она с братом и сестрой ушла из особняка!

Лан кидает вопросительный взгляд на Диего и вновь хладнокровно чеканит:

– Убирайся, Диего!

Санди осматривает их обоих с рассеянным недовольством. Она скрещивает руки на груди, и в ее глазах возникает мелкий, но острый огонек ненависти. Ее взгляд из прошлого явно был отличен от нынешнего, и возможно, это и сыграет сейчас решающую роль.

Только в этот момент, Диего понимает, что внутри образуется гнетущая пустота.

Она – прошлое, которое осталось далеко, несмотря на то, что можно грохнуть Лана, и забрать Санди себе. Но неожиданно это все теряет значение. Стираются яркие краски и полностью исчезают.

Он окидывает ее взглядом и понимает, что… чувства не просто поблекли.

Они исчезли.

Будто кто-то затер резиновым ластиком красную линию, что шла по сердцу всё время знакомства с Санди.

Диего широкими шагами выходит из спальни, и направляется к холлу.

Снова дерзкая девчонка решила устанавливать свои правила.

Легкая улыбка коснулась уголков его губ. Вспышка воспоминаний о Монике родила нежные трепетные мысли, которые теперь занимали полностью его сознание.

Те эмоции, что были раньше, до возвращения в Нью-Йорк, вернулись с десятикратной силой.

* * *

Мы выходим из коттеджного городка на оживленное шоссе, и я сразу замечаю автобусную остановку.

– Куда мы поедем? – ворчит Мелиса.

Ее недовольный тон стараюсь не замечать. Мое раздражение слишком обостренное, и его подогревает невыносимая обида.

– Почему нельзя было поговорить с Диего и выяснить отношения там, в доме Санди? – произносит сестра, и я резко оборачиваюсь.

Сжимаю кулаки до боли, а горло схватывает болезненный спазм от подходящих слов.

– Прекрати меня учить. Я сама разберусь в отношениях с Диего, – отбиваю слова будто молотком.

Первый раз меня накрывает бешеная злоба на Мелису. Она обозначает, чей это дом, и моя обострившаяся ревность достигает гигантских размеров.

Вовремя вспоминаю, что она не виновата в произошедшем, но рассказать, поделиться с ней мне стыдно. Я должна быть для сестры и брата образцом для подражания, а не сопливой девчонкой, которая влюбилась без памяти, и так жестко обожглась.

– Почему мы не полетим с Диего в Канаду? – вдруг спрашивает Руи, и эта фраза добивает меня.

– Мы никуда не полетим, – сглатываю жесткий комок – мы останемся в Нью-Йорке, а Диего волен делать, что ему захочется. И больше никаких вопросов. Мы сейчас найдем, где переночевать и дальше будем решать проблемы по мере поступления.

Отворачиваюсь от них и иду, стараясь глубже дышать, чтобы не разрыдаться.

Мелиса и Руи плетутся сзади, и о чем-то тихо переговариваются.

Сейчас сюда бы Диего, и я бы стала главным врагом.

Мы выходим на одной из улиц, и я растерянно оглядываюсь. Одна из женщин в автобусе посоветовала выйти именно здесь, и теперь, в ночных сумерках, мне нужно быстро сориентироваться.

– Вон там вывеска, – указывает сестра.

Темно-коричневая дверь хостела ведет прямо в цокольный этаж, и мне невольно вспоминается подземелье, где был нелегальный бордель.

На ресепшене встречает администратор: афроамериканка, плотного телосложения с добродушным видом и элегантной укладкой черных прядей удлиненного каре.

– Добрый вечер, – она выходит из-за стойки ресепшена и оглядывает нас. Но без пренебрежения, а наоборот, по-матерински, озабоченно, – откуда вы?

– Мы из Мексики, Санта-Крус, – выдыхаю я, и почему-то чувствую облегчение. Тембр голоса женщины-администратора заставляет расслабиться, будто она знакома мне очень давно. Ловлю себя на мысли, что она для меня на подсознательном уровне чем-то похожа на Микаэлу. – Нам нужна комната, три спальных места…

– Как вас зовут? – говорит она, и приглашает нас жестом руки, указывая на одну из дверей.

– Моника, – говорю я, и покорно следую за добродушной афроамериканкой.

В небольшой комнатке стоит двухъярусная кровать, маленький диван-софа, шкаф и пара тумбочек.

– Меня зовут Леандра, – она ласково улыбается, и даже лицо Руи озаряется ответной эмоцией – пусть дети располагаются, а вы, Моника, идите со мной.

– Что у вас случилось? – спрашивает она, как только мы выходим в холл и проходим в кухню, где аппетитно пахнет тостами. Все та же теплая улыбка приподнимает уголки ее губ.

– Откуда вы знаете?! – изумленно говорю я, и чувствую, как от запаха жареного хлеба начинаю хотеть есть.

– Моя милая Моника, я слишком много пережила и поэтому вижу, когда другие люди в беде, – говорит она и достает из холодильника сыр, бекон, томатный соус и листья салата.

– Я не знаю, стоит ли вам рассказывать, – лепечу рассеянно в ответ – это такая длинная история…

– Я никуда не тороплюсь, – усмехается Леандра – отнесем детям сэндвичи и пообщаемся.

Она подает мне тарелку, и тут я спохватываюсь:

– Скажите, сколько я вам должна заплатить? Нам, возможно, на пару суток, а потом…

– Моника, ничего, – отвечает Леандра – Этот хостел мой. Я ничего с вас не возьму. Это против моих принципов.

– Но… – пытаюсь возразить ей, но слова застревают в горле. Моих денег хватит на пару дней проживания – как только найду работу, я вам все отдам, – горячо заявляю в ответ.

– Не нужно, – мягко говорит хозяйка хостела – рассказывай, – и пододвигает ближе ко мне чашку с горячим шоколадом.

Я глубоко вздыхаю и начинаю говорить. На середине своего рассказа понимаю, что малознакомая женщина неожиданно стала для меня за пятнадцать минут как мама. Леандра внимательно слушает, и изредка кивает в знак одобрения.

– Не торопись, ищи работу. Поживете пока у меня здесь, – говорит Леандра, и тепло улыбается. От ее улыбки мне становиться так уютно, словно я оказалась дома, рядом с мамой в нашем домике, в Санта-Крус.

Волна воспоминаний, горькой обиды, любовных переживаний накрывает с