Жюстина обняла Атину.

— Вам и не надо было. Вы изменили его сердце. Никто, кроме вас, не мог этого сделать.

Атина нежно погладила Жюстину по спине.

— Я… не понимаю, что вы имеете в виду.

Жюстина отстранилась и с серьезным видом посмотрела Атине в лицо.

— Мисс Макаллистер, вы помогли ему понять, что значит жениться по любви. Мне не удавалось это сделать с тех пор, как я начала выезжать в свет. Ни ему, ни моему отцу не было дела до того, должна я любить своего мужа или нет. И тут появились вы. Теперь Маршалл говорит, что если я не встречу человека, которого полюблю, я вообще не стану выходить замуж. Можете себе это вообразить? Я и думать не могла, что услышу эти слова из уст Маршалла.

То же самое могла бы сказать и Атина. Она не могла объяснить причину, по которой Маршалл изменил свое отношение к Жюстине. Но на Атину это не распространялось. Он разрешил своей сестре остаться незамужней, если она не выйдет замуж по любви, но настаивает, чтобы Атина вышла за него замуж независимо от того, любит она его или нет. Это было нечестно.

— Я очень рада за вас, Жюстина, — сказала Атина. — Надеюсь, вы встретите человека, чьей женой захотите стать.

Жюстина наклонилась к Атине с заговорщическим видом:

— Об этом я как раз хотела поговорить с вами, мисс Макаллистер. Я уже встретила его.

— О?

Во взгляде Жюстины промелькнуло беспокойство.

— Я боюсь, что он… неподходящий.

— О.

— Я знаю, что Маршалл ждет, чтобы я выбрала жениха богатого и с титулом. Но я влюбилась в человека, у которого нет ни того, ни другого.

— О! — Атина судорожно сглотнула. — Кто он?

Жюстина взглянула на нее с виноватым видом.

Выражение было точно таким же, когда она призналась, что ей очень понравилась лекция на тему чувственных прикосновений.

— Его зовут Эллиот Кин. Он наш грум.

— Понимаю. Что ж… поздравляю.

— Ах, мисс Макаллистер, вы не понимаете. Маршалл никогда не позволит мне выйти замуж за Эллиота. Он слуга у нас в доме.

— На вашем месте я не стала бы беспокоиться. Вы всегда сможете обвинить его в лицемерии. Маршалл тоже делает шаг вниз, женясь на мне.

— Вы не могли бы поговорить с ним, мисс Макаллистер? Вас он послушает.

— Жюстина, вы уверены, что я могу контролировать вашего брата. На самом деле это не так.

Большие карие глаза Жюстины смотрели на Атину с мольбой.

— Но он любит вас.

Эти слова потрясли Атину до глубины души.

— Я даже представить себе не могу, чтобы Маршалл мог произнести такие слова.

Атина вернулась в зал, чтобы высмотреть свою соперницу. Она кипела от раздражения. Однажды ей пришлось притвориться кем-то другим, чтобы привлечь человека. Теперь она снова должна притвориться, чтобы оттолкнуть…

Она нашла леди Корделию Ренвилл-Хоуп, которая в это время разговаривала с викарием.

Хотя леди Корделии было далеко за тридцать, она не была похожа на старую деву. Ее красота излучала молодость и женское обаяние. Высокая, с царственной осанкой и высокой прической красиво уложенных черных волос, подчеркивавших белизну кожи и нежный румянец щек. От красоты ее элегантного платья, выполненного в греческом стиле и расшитого по корсажу и подолу крошечными бриллиантами, просто захватывало дух. Соперниц у нее, по-видимому, не было. Атина сразу ее невзлюбила.

— Леди Корделия? Добрый вечер. Я Атина Макаллистер. — Она протянула руку в перчатке.

Атина ожидала натянутую холодную улыбку, но по выражению лица Корделии можно было понять, что она не намерена ссориться.

— А, да, мисс Макаллистер. Я так много о вас слышала.

— От кого?

— От маркизы. Она с большим нетерпением ожидала этот вечер.

— Понятно. Жаль, что нельзя обогнать свою собственную репутацию, всегда плетешься в ее хвосте.

— Согласна. Я слышала, что грядет счастливое событие. Рада за вас.

Но Атина видела, что радости не было.

— Благодарю вас. Я понимаю, что с моей стороны не слишком тактично говорить такое, но насколько я понимаю, когда-то вы испытывали нежные чувства к мистеру Марш… то есть к капитану Хоксуорту.

— Мисс Макаллистер, надеюсь, вы не думаете, что я сделаю что-либо, что…

— Что вы, леди Корделия. Простите, что я об этом спросила, но мне очень важно знать правду. Вы гораздо красивее меня и занимаете более высокое положение в обществе, чем я, поэтому я просто хочу знать, почему он сделал предложение не вам, а мне.

Леди Корделия наморщила лоб и несколько изменилась в лице.

— Ваш вопрос меня глубоко ранит, мисс Макаллистер.

— Я не хотела смущать вас, миледи, но дело в том, что у меня не было желания поощрять его ухаживания и я хочу знать, как мне отговорить его жениться на мне. Если бы вы помогли мне, я сделаю все, чтобы защитить ваши интересы в этом деле.

Выражение страдания сменилось замешательством.

— Вы имеете в виду, что не хотите выходить за него замуж, мисс Макаллистер?

Атина покачала головой:

— Мне не нравятся высокомерные мужчины.

— Высокомерные? — Леди Корделия не скрывала удивления. — Капитан Хоксуорт вовсе не высокомерен. Он гордый, если на то пошло, и он имеет на это право. Его род восходит ко времени правления Елизаветы и отличался благородством во всех последующих поколениях. Он герой, дважды награждённый принцем-регентом, и один из самых обещающих офицеров флота его величества. Его достоинства легендарны, так же, по моему мнению, как его красота. Все друзья ему преданы, потому что он считает всех выше себя. Вы можете говорить о капитане Хоксуорте все, что вам угодно, но он не заслуживает того, чтобы его называли высокомерным.

Атину поразило, с каким жаром леди Корделия защищала Маршалла.

— Мне кажется, вы оказываете ему слишком много чести, леди Корделия.

— Я всего лишь отдаю дань справедливости, мисс Макаллистер.

— Простите. Я не предполагала, что вы столь горячо отвергнете мой план помочь вам.

— Если бы в глубине души у меня был свой интерес, я бы приняла ваш план. Но суть в том, что он меня не любит. Он любит вас. И если вы та, которая, по его мнению, принесет ему счастье, то ради него я откажусь от своего собственного. Жаль, что вы придерживаетесь другого мнения.

Она приподняла юбку и направилась в противоположный конец зала.

Атина осталась одна, и ей потребовалось время, чтобы прийти в себя. Ей было стыдно за себя. Адмирал Роуланд, Жюстина, а теперь и леди Корделия совершенно определение дали понять, как несправедливо она оценивала Маршалла. Что в ней такого извращенного, что мешает ей видеть то, что видят другие?