Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она выдернула ее с тревожным взглядом. Что пришла сказать? Сердце сжалось, но Джон знал, что должен ее выслушать. Она посмотрела на мелководье, серебристое в звездном свете, на каменный круг, и спросила:
— Что ты делаешь?
— Пришла взглянуть на мою работу?
Хонор, не отвечая, направилась к самому крупному камню у кромки воды, длинному, прямоугольному, размерами почти с холодильник, с неровными краями, провела по нему ладонью, ощупывая трещины. Джон стоял рядом.
— Что это? — не оглянувшись, спросила она.
— Каменный круг, — сказал он.
— Вроде того, что рядом с Клонакилти?
— Дромбег? — уточнил он. — Да, только гораздо меньше.
Она пошла по кругу. Мелкие камни лежали на двенадцатичасовой отметке у берегового откоса, самые крупные — ниже линии прилива среди водорослей и топляка. Хонор пристально присматривалась, видно, стараясь понять смысл.
— Я хотел добиться эффекта… — начал Джон.
— Я не рецензент из художественного журнала, — спокойно перебила она. — Не собираюсь расспрашивать скульптора о работе. Хочу просто спросить, зачем ты разбил валун и вытащил из воды обломки? За одну ночь уничтожил ледниковый камень. Что это значит, Джон? Ты хоть сам понимаешь, что это за дикость?
— Агнес бежала по стене без всякой задней мысли, хотела поплавать в проливе, нырнула и чуть не погибла, наткнувшись на камень.
— Не знаю, какие у нее были мысли, — пробормотала Хонор. — Поплавать…
— Что ты хочешь сказать?
Она тряхнула головой, как бы дав понять, что он все равно не поймет, и Джон ощутил закипавшее в душе отчаяние.
— Боже мой, Хонор. Я чувствую себя таким далеким от семьи, от тебя по крайней мере. Люблю до невозможности, но, видно, все испортил.
Она оглянулась, сверкнув глазами в звездном свете.
— Девочки тяжело пережили разлуку с тобой.
— Знаю.
— Для всех нас это было ужасно. Всем была нестерпима мысль, что ты там…
— Что я могу сделать? — горестно воскликнул он. — Как облегчить…
— Не знаю.
— Какой смысл, если я даже с тобой не могу объясниться? Думал, может, показать удастся… Расколочу этот камень из-за того, что случилось, а потом составлю осколки в круг. Понятно, это просто скульптура, символ…
Он шагнул к ней, обнял. Выбора не оставалось, а раз она не отступила и не возразила, он даже не колебался. Они стояли, покачиваясь в такт плещущимся волнам, которые накатывались одна за другой, ритмично, как биение сердца. Вода плескалась у щиколоток, кровь пульсировала у него в ушах.
— Прости меня, Хонор.
— Я тебя простила. Просто не знаю, смогу ли с тобой дальше жить.
— Что ты хочешь сказать? Нашла другого?
— Джон, — охнула она, — нет, конечно.
Он обнял ее крепче. Хотя попросту невозможно представить себе Хонор с другим мужчиной, Джон боялся этого больше всего. Она такая красавица, у нее в душе столько любви — разве можно прожить шесть лет взаперти?
— Я должна думать о девочках, — сказала она. — Они во мне вдвойне нуждаются. Нам всем страшно тебя не хватает.
— Почему тогда ты не уверена, что мы должны жить вместе? Я люблю тебя больше прежнего, и все тот же.
— Вот это меня и пугает, — шепнула она.
— Почему пугает?
Она отстранилась, и даже в темноте он разглядел страдальческое выражение на лице.
— Джон, это мне не по силам. Я думала, что справлюсь, и старалась справиться, но то, что случилось в Ирландии, с Реджис, стало последней каплей.
— Окончательно решила?
— Думала, что окончательно. К твоему освобождению приняла почти окончательное решение.
— Развестись?
Она кивнула. Он словно получил удар в солнечное сплетение. Хотел повернуться, уйти и не смог. Она стояла в двух шагах, и он замер на месте, окаменел, безнадежно думая о крахе их семейной жизни. Мысли о Хонор, надежда вернуться домой, к семье, помогли ему выжить в тюрьме. Он загорелся, желая все ей рассказать, — может, она поймет, передумает. Но поклялся унести тайну с собой в могилу и промолчал. Только глухо пробормотал:
— Ты бросаешь меня…
— А потом я тебя увидела, — выдавила она едва слышно, покачав головой.
— Что? — переспросил он.
— Звонила адвокату, хотела подготовить документы к твоему приезду.
— Я понял, Хонор. Ты хочешь развода.
— Нет, — хрипло проговорила она. — Хотела. Потом увидела тебя. Одно дело — думать, насколько жизнь была бы легче без постоянных драм, тревог и волнений, когда твой муж видит выход из катастрофической ситуации в том, чтобы вдребезги расколотить валун… а потом снова собрать!
— Это просто символ…
— Мне нужны не просто символы, Джон. — Голос сорвался, она взглянула ему в глаза. Хотелось в них увидеть надежду, но он видел лишь страх и отчаяние.
— Я для тебя все сделаю, Хонор. Чтобы ты могла мной гордиться. Как в детстве и в юности. Я был уверен, что ты обращаешь на меня внимание, только когда я рискую сильнее других. Конечно, и другие мальчишки могли пробежаться по рельсам, но кто еще прыгнул бы в Дьявольскую пучину?
— Не напоминай. — Она легонько ткнула его в грудь кулаком, он перехватил ее руку, и они стояли, покачиваясь. Сердце у Джона колотилось, он хотел, чтобы Хонор поняла, как сильно он ее любит и все сделает, чтобы быть вместе с ней.
— Лазил на водонапорную башню единственно для того, чтобы вывесить на ней флаг с твоим именем…
— А я снизу с ужасом смотрела, как ты лезешь по ржавой лестнице, которая могла рухнуть, и ты насмерть разбился бы.
— Да ведь не разбился.
— В тот раз нет, — согласилась она. — Только я за тебя постоянно боялась. При каждом телефонном звонке за последние годы думала, что звонит твой адвокат… — Она замолчала, сморгнув слезы. — И хочет сообщить, что тебя в тюрьме пырнули ножом…
— Я сам за собой присматривал, чтобы вернуться домой.
— И я каждый день это делала. — Она повернулась к воде. — Стояла на берегу, глядя на восток. Воображала, как воды пролива Лонг-Айленд текут в Атлантический океан и до самой Ирландии. Только так могла до тебя добраться.
— Если бы добралась, что сказала? — спросил он, сдержавшись, не высказав собственного предположения.
— Не знаю, — шепнула она, но Джон не поверил, читая пробегавшие в ее глазах мысли, глядя в живое, взволнованное лицо, стараясь понять и не в силах поверить себе. Мог бы поклясться, что видит в нем любовь, но не был уверен наверняка.
— Постарайся.
— Тогда между нами был океан.