– Вернемся к шоу-бизнесу, – взмолилась я.

– В 94 году у меня был товарищ, – охотно согласился повспоминать Юра, – Аркаша, который поехал в Болгарию и привез оттуда диски. Первыми станки по производству компакт-дисков закупили болгары и китайцы. И, не имея никакого представления о смежных и авторских правах, как и россияне в те времена, начали зарабатывать бешеные деньги, печатая Мадонну, «Роллинг стоунз» и прочее. Это был расцвет пиратства. В то же время зародилась легендарная Горбушка, площадь около ДК Горбунова. На этой площади собирались меломаны, которые общались между собой и продавали-обменивались винилом и только появившимися дисками. Моему товарищу нужны были продавцы, и по тем временам он неплохо платил – по сто долларов за выходные. Мы были студентами, а сто долларов за два дня – это были хорошие деньги.

Как не стыдно! Сейчас Вы боретесь за то, чтобы все диски продавались только легально.

– Могу сказать, что многие с этого начинали, – оправдывался рекорд-бизнесмен. – Даже известный Ричард Брэнсон, который построил корпорацию «Virgin», делал серый импорт и имел проблемы с законом. Мне не стыдно, потому что на тот момент я не понимал, что это пиратство и что кому-то надо за что-то платить.

– Это были первые сто долларов. Как Вы заработали первую тысячу?

– Мы постояли какое-то время на этой Горбушке, – рассказывал человек, чья компания сегодня входит в тройку лидеров на рынке, – но денег хватало только на клубы, хотя мы чувствовали себя олигархами. Нас было несколько человек: я и двое партнеров, с которыми я и сейчас работаю. Так, один, Антон Коссый, учился со мной в школе и тоже пел «Неразлучные друзья...», а второй, Женя Бахуров, учился с Антоном в институте. И вот мы решили сами слетать в Болгарию и привезти эти диски.

– Значит, Вы не только пиратством занимались, но и кидали своих партнеров? – поразилась я чистоте нравов в шоу-бизнесе.

– Мы никого не кидали. Во-первых, они были нашими работодателями, а не партнерами. Во-вторых, мы хотели самостоятельности. Да и они стали к нам не очень по-доброму относиться, – оправдал волчьи манеры волчьей жизнью Цейтлин. – У нас была жажда роста и жажда купить себе джинсы вместо «Монтана» – «levis strausе». Я считаю, это нормально. Через некоторое время мы им составили такую конкуренцию, что у них просто не осталось шансов. Мы собрали со всех наших родителей деньги – десять тысяч долларов, прилетели в Софию, взяли такси и начали расспрашивать, где продают диски. Нас направили в магазин «Унисон» на улице Витоша. Там тоже все было нелегально, но очень красиво, не хуже, чем в магазинах «Virgin». Мы приехали и попросили у продавщицы десять тысяч экземпляров какого-то диска. Продавщица «упала в обморок», потом очнулась, куда-то ушла. Мы долго ждали, пока она с кем-то совещалась, потом приехала красивая иномарка. Из нее вышел «модный» болгарин, кудрявый, с золотой цепью, колоритный местный бандит, похожий на Киркорова, но только толще в два раза. Он спросил, мы ли интересуемся дисками. Мы ответили, что да. Потом куда-то поехали, нам завязали глаза...

– Вы не испугались? – испугалась я за них.

– Испугались, – честно признался Цейтлин, – но так как десять тысяч долларов мы спрятали в бачке от унитаза в съемной квартире, то логически я понимал, что с нас взять нечего, поэтому было страшно, но не очень. Офис, в который мы приехали, был нереально красивый. Они тогда зарабатывали уже бешеные бабки, сотни миллионов в месяц, потому как Болгария поставляла эту продукцию всем соседним странам, которая расходилась в дальнейшем на весь мир. Мы сели за стол переговоров, и они спросили, что нас к ним привело.

– Какова была тогда стоимость одного диска?

– Три с половиной доллара в опте. Сейчас даже лицензионный диск стоит гораздо дешевле. Кстати, если говорить об объемах продаж мультимедийной продукции на сегодняшний день, то соотношение легальной к пиратской продукции – восемьдесят к двадцати: восемьдесят процентов пиратской и двадцать процентов легальной продукции. Что касается CD, то здесь ситуация немножко выровнялась, потому что у пиратов пропал интерес к этому виду продукта. В связи с тем, что музыка стала уходить в цифровые каналы, а также появились DVD, которые по стоимости аналогичны, и к тому же он является более привлекательным для покупателя.

– А когда Вы заработали первый миллион?

– Первый миллион компании появился не сразу. Мы стали возить диски, кстати, в самый первый раз нас сильно подставили. Мы купили десять тысяч дисков «Electric light orchestra», а наши болгарские друзья одновременно продали этот альбом еще нескольким людям. Рынок был еще не так развит и не мог переварить такой объем одноименной продукции. К тому же нам дали только диски, а еще две недели мы ждали полиграфию, и в итоге, когда мы вернулись, вся Москва уже торговала этой пластинкой. Мы два месяца пытались это как-то рассовывать, мы начали паниковать, не зная, что делать со всем этим. Но все закончилось хорошо, рынок начал быстро расти, за несколько месяцев мы все продали и приехали в Болгарию уже с умными лицами, сразу расставив все точки над «i». Но менталитет у наших партнеров был, конечно, «цыганский». По прошествии какого-то времени мы начали возить диски тоннами, постепенно становясь лидерами. Отмечу, что мы никогда не продавали российскую музыку. Наверное, потому, что не хотели иметь проблем с отечественными компаниями-правообладателями, которые на тот момент стали зарождаться. Хотя закона, как такового, тогда не было, впрочем, как и уголовной ответственности. Это был период с 94-го по 96-й год. Начало нашей легализации я отношу ко времени знакомства с Леней Бурлаковым и группы, которую он создал, – «Мумий тролль». Он родом из Владивостока и учился вместе с Ильей Лагутенко в школе. Этот человек также нашел Земфиру, и последнее его удачное открытие – это «Братья Грим». В то время он покупал диски для своего владивостокского магазина «CD land», откуда и появилось наше название. Однажды он нам принес кассету, где Лагутенко пьяным голосом, «под пиво» в подъезде, пел «Утекай». Мы послушали, и Леня предложил нам заняться продюсированием и выпустить своего артиста. Для этого надо было двести тысяч долларов. Мы не риск-нули. И тогда он прошелся по многим компаниям, и только Александр Шульгин услышал в нем звезду и взялся за продюсирование.

– Он это делал до Валерии?

– Параллельно. Так вот, «Мумий тролль» начал усиленно продвигаться, но тут, в 98-м году, случился кризис, все цены упали. «Союз» и другие легальные компании приняли решение снизить цены на носители, чтобы удержать продажи. И мы оказались с ними в одном ценовом диапазоне, близком к лицензионному рынку. Кстати, примерно в то же время выходит закон, который вводит уголовную ответственность за нарушение авторских и смежных прав. – Увидев в моих глазах сразу два вопроса, в каждом по одному, Юра сжалился и объяснил: – Под смежными правами предполагается запись фонограммы. То есть человек, записывающий фонограмму, обладает смежными правами. Смежные права делятся на две части: исполнительские и фонограммные, пятьдесят на пятьдесят. Тот, кто записывает и вкладывает деньги, тому и принадлежат смежные права. Авторские права принадлежат композиторам и авторам слов. – Увидев просветление в моих светлых глазах, Цейтлин перешел от ликбеза к рассказу. – Взвесив все за и против, мы легализовались. В это время Шульгин вместе с Бурлаковым выпускает второй альбом «Мумий тролля», который назывался «Икра». Мы предложили им использовать нашу сеть распространения и напечатать дешевый диск, который будет близок по цене с пиратскими. А также договорились со всеми пиратами о том, что они не трогают этот проект. С этого момента началась история легальной компании «CD land». Наше конкурентное преимущество на тот момент было в том, что мы обладали большой сетью распространения, хорошо знали пиратские сети и людей, работающих в них. Мы начали продвигаться, набирать каталог, заключать эксклюзивные контракты на дистрибуцию носителей, тогда еще никакой продюсерской деятельности не было. Вот так образовался наш первый миллион.