Она повела меня к выходу. Я неуклюже перешагивала провода и жмурилась от отвратительной сиреневой подсветки. Проходя мимо столиков, я остро ощутила волну жалости и с горечью осознала, что уважение потеряно навсегда.

Миновав темный коридорчик, мы добрались до «зеленой комнаты» — служебного помещения, где проводили время выступающие, ведущие и ребята из технической поддержки. В комнате не было окон, пахло затхлостью. Джемма откуда-то раздобыла мою куртку и накинула мне на плечи. Потом усадила на обшарпанный стул посреди комнаты.

— Джемма, мне дали не тот текст. Моя речь была гораздо сильнее! Лили…

— Лили наверняка уже разбирается с ответственным за табло. Виновный понесет наказание.

— Но…

— Кэтрин, главное — постарайтесь успокоиться. Хотите воды? Если нужно, езжайте домой.

Губы Джеммы сжались в тонкую ниточку. Ее репутация тоже пострадает после моего публичного провала.

В дверь постучали, и я сразу догадалась, кто это. Ра-зумеется — прибежала злорадствовать, глумиться над поверженным врагом.

— Кэтрин, мне так жаль! Я четко им сказала, какой текст загрузить, — проговорила ты, заглядывая.

Затем с сочувствующей миной подтащила стул и уселась прямо напротив меня. Джемма внимательно тебя изучала.

Потом сказала:

— Пойду разыщу Иэна.

У самых дверей обернулась и еще раз окинула нас внимательным взглядом. В глубине души она знала, кто подменил речь. Только не хотела признавать твоего вероломства: как ты могла выставить полной дурой не только меня, но и собственную тетю?

Когда за Джеммой закрылась дверь, ты произнесла:

— Не знаю, как это вышло…

— Ну да, конечно…

— Мне ужасно, ужасно жаль!

Я из последних сил пыталась придумать, чем ей ответить. Что я могу тебе противопоставить?

— Многие говорят, вы сегодня очень похожи на меня, Лили.

— Правда? Очень приятно! Я не специально, просто, знаете, кумирам иногда подражают… невольно. — Я откинула голову, теперь уже в полном изнеможении. — Кэтрин, пожалуйста, не думайте обо мне плохо! Помните, как здорово мы танцевали? Я так не веселилась уже сто лет — если не сказать никогда. — Я снова посмотрела на тебя. Ты умоляюще продолжала: — Надеюсь, вы приедете на вечеринку в выходные! Я бы так хотела встретиться вдали от рабочей суеты. Приезжайте — вы точно проведете незабываемый вечер!

Ты странно на меня смотрела, напряженно прищурившись. Игра продолжается. Похоже, на кону слишком многое, нельзя сейчас сдаваться. Я поеду на вечеринку и не уйду, пока не выведу тебя на чистую воду. Но тебе пока не скажу. Помучайся немного.

— Посмотрю, — сказала я.

В дверях появился взволнованный Иэн.

— Кэти, ты как? Что стряслось?

— Сама не знаю…

— Ну ничего, Джемма сейчас все уладит.

Он пытался поймать твой взгляд, а ты по-прежнему смотрела на меня. Бедняга, ты его используешь, чтобы подобраться ко мне, а он не понимает.

— Хочешь, поедем домой? — предложил он.

Я опозорилась перед друзьями и коллегами. Я никогда не смогу посмотреть им в глаза, однако нужно хотя бы попытаться исправить ситуацию.

— Нет, я должна вернуться в зал — объясниться.

— Не надо, Кэтрин! Поезжайте домой. Уверяю — никто не подумает о вас плохо!

Иэн за твоим плечом глупо кивал.

Еще как подумает. Уже подумал. И все из-за тебя. Свергла королеву, теперь хочешь взойти на престол? Мое правление подошло к концу. Как и многие другие вещи в моей жизни, о чем я пока не догадывалась. Тогда я еще надеялась на победу.

— Пойдем отсюда, Кэти! Поехали домой! Пожалуйста! — сказал Иэн.

Ты отвела взгляд. Наверное, поняла, что Иэн мой и всегда будет моим. Мы прожили вместе много чудесных лет, и ты не можешь ничего с этим поделать. Но когда по пути домой я зарылась лицом в его пиджак, мне почудился запах твоих духов.

Лили

22 марта

Репетиция

КР не перестает меня удивлять. Какую речь она сегодня толкнула! Парень рядом со мной аж прослезился. После такого выступления ее снова зауважают. Она настолько великолепна, что ее облепляет толпа восхищенных стажеров, и КР выходит с репетиции с улыбкой на лице, чуть не вприпрыжку. Нет, так мы не договаривались!

Иду за ней и судорожно продумываю, как умерить ее пыл. Например, так: «Потрясающая речь! Ребята переживали — договорились сегодня поддерживать вас изо всех сил. Они понимают, как вам непросто выходить после болезни. Но я уверена, им искренне понравилось».

КР останавливается у пешеходного перехода. Окликаю, она не слышит — слишком шумно. Трогаю за плечо, а она вдруг падает! Я ничего не сделала, а она — хлоп! — и лежит посреди дороги, и прямо на нее несется машина (такси, что примечательно!).

И опять происходит странная вещь — я вдруг кидаюсь ее спасать.

Зачем? Она же воплощение зла! Пусть бы ее переехало! Давить надо этих теток, которые нас без конца оскорбляют и эксплуатируют! Я хочу ранить КР, только не смертельно. Пока не смертельно.

23 марта

Церемония

Иэн приезжает в качестве костыля. КР хромает по залу, уцепившись за него, и строит из себя королеву. Приветствует подданных и даже не думает его представить — он просто стоит рядом. Пока КР обменивается любезностями, Иэн ищет меня глазами. Я не показываюсь. Пусть подождет, помучается.

Во время церемонии он пытается унять волнение и потихоньку выпивает все вино, до которого смог добраться. Озирается — сначала незаметно, потом все с большим нетерпением.

Скоро выход КР.

Я поправляю прическу, подновляю пунцовую помаду и набираю сообщение: «А ты мне нравишься в смокинге! Я спряталась за сценой. Найдешь?»

Он мгновенно вскакивает, даже не посмотрев на КР. Она как раз ковыляет к трибуне — ох, что сейчас будет… На ум приходит Самира-Шекспира. К счастью, Иэн уже тут, и я выкидываю из головы и Самиру, и Кэтрин.

Мы в узком проеме между бархатным задником и стеной. При виде меня он теряет дар речи, просто поедает глазами — значит, образ КР я воссоздала удачно. Иэн ошеломлен. Он видит во мне будущее. И оно еще заманчивей, потому что напоминает о прошлом. Он целует меня, прижав к стене, я тянусь к молнии на брюках.

Тут мы слышим, как у КР срывается голос.

Жаль, красивая была задумка — КР одновременно теряет и мужчину, и остатки профессиональной чести. Но нет — он услышал, как она бьется в агонии, и пошел на зов своей сирены. Убрал руку с моей ягодицы и пробормотал:

— Прости, мне надо идти…

Не надо тебе идти!