– Нет, – ответила Полин. – До таких вершин мы добрались впервые. Наверное, это фейерверк в вашу честь.

– Вопрос задал не я! – принялся оправдываться Франсис.

С легкой улыбкой мадам Кенон заметила:

– Месье Ланзак, у нас с вами схожие профессии. Даже если наши сферы деятельности различались, мы с вами воспитывали молодежь. Поэтому я не обижаюсь. Я просто констатирую, что на нас обоих наложила отпечаток наша профессия.

– Как точно вы подметили. Вы совершенно правы. Мы с вами оба преподаватели.

– Да, только вы учили их стрелять, а я – читать.

– И то и другое может спасти жизнь.

– К счастью, в повседневной жизни чтение пригождается чаще.

– Военное ремесло презирают до тех пор, пока не возникают проблемы…

– Скажем, я воспитывала в своих учениках стремление к идеалам равенства, а вы своих учили иметь дело с той реальностью жизни, с которой лучше бы никогда не сталкиваться. Но кто может знать, что нам уготовано судьбой? Зло неистребимо, а значит, нужны люди, умеющие с ним справляться. Поэтому ваша миссия так же благородна, как и моя.

В голове Тома эта тирада вызвала легкое землетрясение. Ничего не разрушилось, но кое-какие безделушки с полок попадали. Полин лишь восхищенно присвистнула:

– Сильно сказано!

Затем она наклонилась к своему сыну и взъерошила ему волосы.

– Со временем, малыш, ты найдешь свой собственный ответ на этот увлекательный вопрос.

Мадам Кенон произнесла, обращаясь к Тео:

– Знаешь, дружок, когда я преподавала, ко мне каждый год приходили маленькие новички, и всякий раз учителя казались им очень старыми. Они находились в самом начале своего пути, мы – на другом его конце. Так они считали. Затем, год за годом, я наблюдала, как меняется, становится более сложным их наивное видение мира. Я думаю, сейчас это происходит с тобой, Тео. Поэтому ты задал такой вопрос. Возраст – это способ смотреть на мир, способ искать в нем свое место. И неважно, сколько свечей на твоем именинном торте. Я думаю так: ты остаешься молодым до тех пор, пока все неприятности, с которыми сталкиваешься, исходят от других, извне. В тот день, когда ты заметишь, что сам себе не даешь жить как хочется, все изменится. Ты достигнешь собственных пределов, физических и психических. Ты не сможешь подчиняться только своим мечтам и желаниям. Тебе также придется исполнять свои потребности, все более и более безотлагательные, пока в один прекрасный день от тебя не останется ничего, кроме этих потребностей. Старость – это когда становишься собственным врагом.

Просматривая почту, Тома надеялся увидеть письмо от Кишана. Сердце радостно вздрогнуло, когда он заметил адрес друга среди рекламных и рабочих сообщений. Но Тома ждал еще один сюрприз.

Кликнув на прикрепленный файл, Тома не ожидал, что его охватит такое волнение. Его друзья, словно ожив, возникли на экране. Все собрались возле колодца и махали рукой, приветствуя его. На долю секунды Тома почудилось, что он слышит их голоса. Казалось, достаточно сделать несколько шагов, чтобы присоединиться к ним, или протянуть руку, чтобы их коснуться.

Ощущение счастья овладело им целиком – и рассеялось, как подхваченный ветром завиток дыма. Стоило вспомнить, что это всего лишь фото, как радость сменилась столь же сильной ностальгией. Тома цеплялся за каждую деталь снимка, пытаясь продлить его действие и остаться с теми, кого ему так не хватало. Он задержался на улыбке Кишана, стоявшего в окружении жены и детей, полюбовался красивыми волосами Шефали, посмеялся над Анилом, который никогда не смотрел в нужную сторону, и восхитился по-прежнему величественным Даршилом. Малыши здорово подросли. При виде деревни и горы на заднем плане у него по спине пробежала дрожь. Он еще долго разглядывал фотографию, словно хотел в ней раствориться.

Полин не ошибалась, он любил наблюдать. И она, без сомнения, была права, посоветовав ему «прикоснуться к реальности». Именно в эту секунду Тома впервые подумал о том, что обязательно навестит жителей деревни. Не для того, чтобы их спасать, не для того, чтобы поселиться там навсегда, а просто чтобы немного побыть вместе с ними.

Ради такого события Полин в порядке исключения разрешила Тео лечь спать попозже, хотя назавтра ему нужно было в школу. Тома провел остаток дня, расставляя все по местам. В назначенное время медсестра проследила за тем, чтобы перед выходом на улицу все оделись тепло.

Путешествие сквозь пролом в стене завода, да еще ночью, произвело на мальчика сильное впечатление. От этого похода веяло чем-то опасным и запретным.

– Аттила там будет? – спросил он.

– Разумеется, – ответила Франсуаза, – но, насколько я поняла, мы его не увидим.

Малыш не выпускал руки Франсиса. Небольшая группа проскользнула в дыру в заборе, следуя по пути, обозначенному зажженными свечами. Доктор и медсестра расположились на флангах, предупреждая своих подопечных о каждом препятствии.

Тома нетерпеливо взглянул на часы.

– Нужно было выйти раньше. Мы рискуем пропустить начало…

– Только без паники, – твердо сказала Полин. – Лучше светите на землю. Я не хочу, чтобы кто-нибудь вывихнул ногу.

Причудливая атмосфера потрясла не только Тео. Огромный пустой завод, погруженный в темноту, никого не оставил равнодушным. Шанталь буквально прилипла к Жан-Мишелю. Он попытался от нее оторваться, но она не отставала ни на шаг.

– Если вы продолжите идти так близко, – произнес он, – у нас ноги запутаются.

– Вы здесь самый высокий, а мне страшно, поэтому я держусь к вам поближе. И потом, у вас есть трость. Вы сможете меня защитить.

– От кого?

– Майкл говорил, что по ночам здесь бродят хулиганы.

– Ну и что? У вас нет ни сумочки, ни драгоценностей. Они смогут поживиться только вашим париком.

– И что мне кричать, если они сорвут его с меня? «Помогите, грабят!» или «Помогите, насилуют!»? Я умею кричать очень громко и то и другое. Хотите, покажу?