Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Чушь! — Графиня вздела руки. — Он занимался с ней делом и ни разу не взглянул ей в лицо?
— Это правда, мадам. Так он мне говорил. Повязку с его глаз не снимали. Подлец предупредил его, что если он подсмотрит, ему конец. Ему перережут горло.
— И где жила эта женщина?
— Это он тоже не смог определить. Когда его забирали в карете из города, то поездка была очень долгой. Около часа.
— В каком направлении?
— Как он мог узнать? У него же были завязаны глаза, и темно было.
— А как он вычислил время?
— По церковным часам на всем пути. А позднее пытался отсчитывать время. Хотел узнать, куда же его каждый раз возят.
— И всегда это было одно и то же место?
— Да. Он понял — по полу под ногами, по скрипу половиц, расположению комнат и лестниц, по которым его вели.
— А как он в первый раз получил такое предложение — за деньги… делать это с какой-то женщиной за деньги? — Графиня была шокирована при одной мысли о том, что женщина платит мужчине за плотские утехи.
— В тот день ему передали первую записку в театре. Подписано было всего лишь «Знатная дама». И она предложила оплачивать его алхимические опыты.
Элпью не замедлила с вопросом:
— А откуда она знала, что он занимается алхимией, если он держал это в тайне?
— Никогда не задумывалась. — Прижав пальцы к вискам, девушка погрузилась в размышления. — Этим занимаются многие мужчины. Весь Лондон словно опутан огромной сетью. Все они знакомы друг с другом. Может, кто-то, кто бывал у этой женщины раньше, рассказал о мистере Уилсоне. Не знаю.
Поднявшись, графиня стала прохаживаться, разминая ноги.
— Так что же пошло не так? Почему этот идиллический план по получению денег перестал работать? Бо стал слишком жадным? Или подсмотрел? — Элпью спрятала улыбку.
— Не знаю. Но что бы там ни произошло в последнюю ночь, он изменился с той ночи, когда уплыл на лодке. Стал очень напряженным и возбужденным. После ссоры с женой он пришел сюда. Чтобы закончить свои записи, как он сказал. Затем ненадолго вернулся в Эйнджел-Корт, чтобы переодеться, и отправился на свою роковую встречу. Тогда он и сказал мне, что сделал настолько важное открытие, что оно может потрясти страну, и, если он с умом воспользуется своим знанием, станет баснословно богатым.
Элпью с графиней смотрели на алхимическое оборудование, жалея, что оно не может ожить и заговорить.
— Вы правильно догадались, чем я тут занимаюсь. — Бетти подошла к печке и открыла заслонку, давая пламени разгореться сильнее. — Я просматриваю книгу записей, пытаясь воспроизвести его последние эксперименты, чтобы узнать, не могу ли и я сделать то же открытие.
— А почему именно ее?
— Все записывалось туда. Таким образом, ничего не теряется. Никаких заметок на клочках бумаги, только книга.
— Ты, очевидно, в этом убеждена, Бетти. — Графиня по-прежнему считала — что-то не совсем сходится. — Но как ты можешь быть уверена, что тайна сокрыта в книге записей?
— А где еще? — Бетти прилаживала к печке кожаные мехи. — Он сказал мне, что волнуется из-за предстоящей встречи, и на всякий случай оставил мне сообщение. — Она обвела мехами помещение. — Я смотрела везде. Записки нет. Значит, сообщение в книге.
— Тогда нам ничего другого не остается. — Элпью подвинула табурет. — Мы должны ее просмотреть.
— Я работаю над последними страницами. — Бетти указала на аппарат на стойке. — Это немецкая реторта. Ее наполняют старой мочой…
Ее светлость развернула веер, обмахнулась им и плюхнулась в кресло.
— Какая, наверное, от нее вонь.
— На плите стоит емкость, которую я должна наполнить водой и поместить туда немецкую реторту.
— И что же ты надеешься получить? — Элпью закатала рукава.
— Аструм Луна ре Микрокосмикум. — Бетти принялась отмерять угольный порошок. — Мне нужно получить его для следующей стадии эксперимента. Это искусственная самосветящаяся субстанция.
— Что это за штука?
— Это что-то вроде огня, который не горит.
Элпью выхватила из кармана заколдованный сияющий платок.
— Как этот? Бетти ахнула.
— Где вы его взяли?
— Он лежал на кладбище, рядом с телом Бо. Бетти осмотрела платок.
— Да, вещество то самое, несомненно. Но платок принадлежит его жене.
— К слову о жене, — проговорила графиня из глубины удобного кресла, — почему ты пыталась ее отравить?
— Убирайтесь. Ведь я уже говорила! — Захлопнув книгу записей, Бетти указала на дверь. — Я бы никогда так не поступила ни с одним из моих хозяев.
— А как же тогда вот это, мистрис Бетти? — Элпью проворно достала из кармана пакетик, который подобрала на полу в комнате миссис Уилсон.
Бетти посмотрела на него.
— А где другой?
— Другой? — Элпью рассмеялась. — Ты же можешь, при желании, сделать их сколько угодно. Вчера ты это продемонстрировала.
— Должно быть два таких пакетика. Мистер Уилсон купил сразу два в тот день, когда покупал этот. — Она указала на бумажный квадратик в руках Элпью.
— Мистрис Уилсон приняла один из тех, что ты для нее сделала, но что касается другого…
— Нет-нет! — закричала Бетти. — Миссис Уилсон этого не принимала. Это яд.
— Но это же то самое снадобье, которое ты каждый день для нее заворачивала. — Элпью указала на банку, помеченную «Венера».
— Нет, не то. — Бетти выдвинула ящик и достала оттуда лист бумаги. — Позвольте, я покажу.
Она сложила бумагу, как и раньше, затем перевернула пакетик и пометила его значком?.
— Смотрите. — Она снова перевернула пакетик. — Это лицо, это обратная сторона. Дайте мне ваш.
Взяв пакетик у Элпью, она перевернула его.
— Верх, низ. — Потом показала лицевую сторону, помеченную значком 6. — Вот! Знак сурьмы.
Элпью присмотрелась к пакетикам: для того, кто разбирался в подобных вещах, разница была очевидна.
— Какая путаница. Ничего не понимаю. — Почти забыв о присутствии графини, молча сидевшей в кресле, Элпью теперь изучала пустую обертку, которую она взяла в ящике ночного столика миссис Уилсон и все это время носила в кармане. — Должно быть, это второй.
— Видите? — Бетти выхватила бумагу и положила рядом с пакетиками — Элпью и своим. Стало ясно, что обе обертки из комнаты миссис Уилсон — и пустая, и с порошком — были сложены одинаково и не так, как это делала Бетти. В обеих была сурьма.
— Я приготовила для нее питье, как обычно, днем. Понимаете, порошок нужно растворить в бокале вина за несколько часов до приема. Должно быть, во время ссоры он уронил порошки, которые купил, а она разлила приготовленное мной питье, и тогда, вероятно, сама приготовила его снова, но не с тем порошком.