Примчавшемуся в Рязань Олегу на этот раз пришлось выслушать горькие упреки из уст Евфросиньи, которая обвиняла его в греховном сладострастии с басурманкой. При этом Евфросинья дала понять Олегу, что на ее стороне и рязанский епископ Софроний. «То, что нехристи опять пришли на рязанскую землю, есть проявление Божьего гнева за твое грехопадение, муж мой», — заявила Олегу Евфросинья.

Олег не стал выяснять отношения с супругой, ему просто было не до этого. В Рязань приходили слухи один тревожнее другого. Продвигаясь к Оке, татары обходили стороной укрепленные города и повсеместно разоряли села на своем пути. Смерды толпами бежали в леса и на речные острова. Татары явно спешили, торопясь перейти Оку до того, как московский князь успеет преградить им путь на этом речном рубеже, как уже бывало в прошлом.

Пребывая в тревоге, Олег ожидал, что к нему вот-вот нагрянут Мамаевы послы с требованием выполнения им союзнических обязательств. Олегу волей-неволей придется вести рязанские полки на соединение с татарской ордой.

Вместо татарских послов в Рязани объявились гонцы из городка Глебова, лежавшего близ реки Вожи, впадавшей в Оку. Гонцы поведали Олегу, что татары разбили стан на берегу Вожи, а за этой неширокой речкой стоит заслоном московская рать во главе с князем Дмитрием. Еще гонцы сообщили, что татарским войском верховодит не Мамай, а мурза Бегич.

«Успел-таки Дмитрий собрать полки и выступить навстречу татарам! — подумал Олег, подавляя в себе приступ раздражения. — И не за Окой встретил нехристей Дмитрий, а на реке Воже, на моей земле. Сноровист Дмитрий, ничего не скажешь! И дозоры московлян не дремлют!»

От Рязани до речки Вожи десяток верст, не более. Олег отправил в ту сторону двух гридней на резвых лошадях, повелев им вести скрытное наблюдение за татарами и за воинством московского князя. Олег был уверен, битва между ордынцами и московлянами непременно случится. Хоть Дмитрий и расположил свои полки на выгодной позиции, это вряд ли остановит мурзу Бегича. Обмелевшая за лето Вожа, конечно же, не станет серьезным препятствием для татарской конницы. Вот только кто возьмет верх в этой сече: московляне или татары?

Как ни странно, но для Олега результат этого сражения был не менее важен, чем для московского князя. Если ордынцы одолеют воинство Дмитрия, тогда Бегич дойдет до Москвы, а Олегу достанутся Лопасня и Коломна как союзнику Мамая. Коль потерпит поражение Бегич, значит, и Олег останется ни с чем. Более того, Дмитрий может навести свои полки на Рязань, мстя Олегу за его союз с Мамаем.

На людях Олег делает вид, что всей душой желает победы Дмитрию. Вместе с женой и боярами Олег пришел в Спасо-Преображенский собор, чтобы помолиться о даровании Господом удачи московским полкам в противостоянии с ордой Бегича. Однако истинные мысли Олега были совсем иными. Ему казалось, что судьба вновь предоставляет ему возможность добиться желаемого татарскими саблями, как было в пору его юности, когда с помощью татар он захватил рязанский стол.

«Дмитрий ныне силен ратью, но вряд ли он сможет тягаться на равных с ордой, — размышлял Олег, вполуха внимая епископу Софронию, ведущему богослужение. — Бегич разобьет Дмитрия, должен разбить! И как только татары перейдут Оку, я тоже поведу свои полки на Москву. Надо ловить удачу за хвост!»

В томительном ожидании прошло два дня. От Олеговых лазутчиков приходили неутешительные известия: татары не двигаются с места, стоит неподвижно и московская рать. Дымят костры в становищах на обоих берегах Вожи. Олегу было вполне понятно, почему Дмитрий не идет в наступление. Численно московские полки уступают татарской орде, к тому же Дмитрию выгодно ожидать врага на своем более крутом берегу. Но почему Бегич тянет со сражением?

Занятый приготовлениями к возможному походу на Москву, Олег снова наведался в Вышгород, чтобы забрать из здешнего арсенала несколько сотен щитов, шлемов, мечей и копий. Олег решил привлечь под свои стяги смердов и городскую бедноту, сознавая, что вооружать черный люд ему придется за свой счет. Заодно Олег расспросил живущего в Вышгороде Бухторму о мурзе Бегиче. Что он за человек? И каков из него воитель?

Оказалось, что Бухторма прекрасно знает Бегича и может многое рассказать о нем. Бегич является давним и преданным соратником Мамая. Они даже по возрасту одногодки. Многими своими победами Мамай обязан Бегичу, который буквально вырос в седле и с младых лет не расстается с луком и саблей. Бегич весь покрыт шрамами, как старый волк. Он отважен и осмотрителен в опасности, знает немало военных хитростей, умеет поддерживать в войске суровую дисциплину.

После всего услышанного от Бухтормы Олег успокоился. Стало быть, Бегич весьма опытный полководец, можно сказать, правая рука Мамая. Бегич не зря медлит и выжидает, он наверняка затевает какую-нибудь хитрость. Возможно, татары переправятся через Вожу где-нибудь выше или ниже по течению и ударят Дмитрию в спину.

Олег приехал в Рязань поздним вечером, когда за дальним лесом начали гаснуть последние багряные отблески заката. Оружие и доспехи, погруженные в насады, должны были прибыть из Вышгорода на рязанскую пристань речным путем завтра поутру.

Погруженный в свои мысли, Олег шагал по темным теремным переходам с горящим светильником в руке. В рассеянности он пришел не в свои покои, а на женскую половину. Застыв на пороге светлицы, где царил полумрак, поскольку здесь горела всего одна свеча, Олег увидел на кровати две белые обнаженные фигуры, мужскую и женскую. По душной комнате с темными бревенчатыми стенами, с двумя небольшими квадратными окнами растекались блаженные женские стоны, коим вторили шумные мужские вздохи. Кровать сотрясалась от сильных телодвижений мужчины, лежащего сверху на женщине, стройные ноги которой, чуть согнутые в коленях, были раскинуты в стороны.

Олег узнал мужчину по его черным блестящим кудрям, это был Кашафеддин. Узнал Олег и женщину, совокуплявшуюся с хорезмийцем, ею оказалась его жена. Вместо гнева Олега вдруг разобрал неудержимый смех, прорвавшийся из него, как горох из порванного мешка. Давясь хохотом, Олег опустился на скамью возле двери.

Испуганные любовники принялись торопливо одеваться, вскочив с постели. Кашафеддин смог одеться быстрее, несмотря на то, что его руки тряслись. С бледным испуганным лицом хорезмиец упал перед князем на колени, прося прощения на ломаном русском. При этом Кашафеддин добавлял по-персидски, мол, он пришел в эту опочивальню, подчиняясь воле княгини Евфросиньи. Мол, он сам на такую дерзость никогда бы не отважился!

— Ладно, ступай! — Олег небрежно махнул на хорезмийца рукой. — Опосля с тобой потолкую, дружок.

Прижав к груди свои сапоги и длинный пояс, которые он в спешке не успел надеть, Кашафеддин торопливо выскочил за дверь.

Накинув на себя тонкую исподнюю сорочицу, Евфросинья присела с краю на кровать, нервными движениями прибирая свои распущенные волосы. Она не смотрела на мужа, чувствуя, что он глядит на нее. Ее испуг сменился озлоблением, так подействовал на княгиню смех Олега.

— Ну что, краса моя, по сердцу ли тебе пришлись ласки молодого поэта? — с иронией в голосе проговорил Олег. — Затронул ли сей хорезмиец самые потаенные струны в твоей чувствительной душе?