Штелер не мог решить, что из услышанного являлось более нелепой бессмыслицей: уверенное заявление о его шашнях с юной Анвеллой; новость, что языкастый задира является женихом баронессы; обвинение в том, что он прикончил умирающего Одо; или безосновательное подозрение, что он был лишь инструментом исполнения воли врагов графа Норвеса? К сожалению, пораскинуть мозгами и спокойно взвесить степень абсурдности каждого из пунктов ложного обвинения Штелер не мог. Собеседник ждал от него немедленного ответа и в любой миг был готов превратиться в искусного мастера заплечных дел, а затем и в убийцу.

– Никто, – честно признался пленник и напряг скулы, ожидая, что кулак в третий раз опустится на его многострадальную голову.

Моррон ошибся, кулак не коснулся опухшего лица, но зато кованый каблук сапога быстро привставшего со стула собеседника вонзился ему точно в центр живота. Прикусив до крови нижнюю губу, Штелер был готов взвыть от боли, но, к счастью, удержался от опрометчивого поступка. Крики и стоны жертв лишь раззадоривают большинство палачей, а моррону не хотелось проверять на собственной шкуре, из их ли Гербранд числа. В конце концов, его участь могла быть и хуже. Каблук мог опуститься чуть ниже и повредить то, что каждый мужчина привык беречь с детства и до глубокой старости, поскольку не богатырские руки, не широкие плечи и даже не изрытый буграми крепких мышц торс, а именно эта маленькая, неприметная частица тела чуть пониже пояса и составляет мужскую суть.

– Я к тебе отнесся как к равному, но ты не оценил доброго отношения. Что ж, будь по-твоему, продолжай упорствовать… – произнес Гербранд голосом, полным разочарования и печали, а затем со злорадной ухмылкой добавил: —…сколько вытерпишь. А меня всего-то интересовало имя твоего хозяина и где ты прячешь малышку Анвеллу. Право, такие мелочи, мой друг…

Если бы Штелер знал, то непременно удовлетворил бы любопытство настырного собеседника, да только в похищении юной попутчицы он не участвовал, а хозяина у него отродясь не бывало, если, конечно, не считать, что все герканцы служат королю, а все морроны выполняют волю Коллективного Разума. Однако такое откровение вряд ли устроило бы весьма серьезно настроенного господина.

– Викер, – обратился Гербранд к подручному, что стоял у входа, – передай хозяину клоповника, чтобы никого наверх не пускал, затем позови Синра. Генатор пусть пока с госпожой Курье с полчасика в карете посидит, развлечет ее приятной беседой. Наш друг упорствует, придется чуток задержаться. Да, и скажи, чтоб Синр еще веревок с собой прихватил, этих, боюсь, не хватит…

– Так, может, с собой заберем? – робко спросил часовой, косясь на связанного пленника. – Дома-то оно сподручней, в нашей темнице любой соловьем запоет!

– Нет, – покачал головою командир, – нечего всякую дрянь графу под нос таскать… Его Сиятельство не за то нам платит, чтоб в собственном доме от криков по ночам просыпаться, да и сопляк Нарвис все дело испортить может, горяч больно, злобен и мстителен. Здесь спокойней и надежней! Второй этаж почти пуст, да и хозяин наш человек, не впервой ему, лишнего болтать не станет.

Часовой кивнул и быстро ушел. Штелер ненадолго остался с Гербрандом один на один, но так и не успел испытать выпавший ему шанс на освобождение. Веревки, которыми он был связан по рукам и ногам, оказались слишком тугими, и барону удалось лишь слегка их ослабить, когда в коридоре вновь послышалась тяжелая поступь кованых каблуков.

Усилия пленника пропали даром, поскольку двое вновь посетивших комнату наемников сами стали его отвязывать. Для того чтобы добиться от Штелера признания, им нужно было основательно потрудиться над его телом. Доморощенным палачам было куда сподручней, когда объект будущей пытки находится не в горизонтальном, а в вертикальном положении, например раскачивается вниз головою, привязанный за ноги к крюку, на котором совсем недавно висела люстра на восемь свечей.

Как только Синр и Викер развязали веревки на ногах, пленник попытался оказать сопротивление, но острие меча, приставленное смеющимся господином Гербрандом к его кадыку, заставило Штелера смириться с незавидной участью. Окончательно освободив жертву от прежних пут, мучители первым делом содрали с нее местами уже превращенную в жалкие лохмотья одежду, а затем вновь принялись вязать узлы, так ловко скрепляя руки и ноги между собой, что барону было больно даже пошевелить пальцами рук, не то что подвигать кистями да локтевыми суставами. Подготовка допрашиваемого к предстоящим мучениям продлилась не долее двух минут, а затем, как и предполагал Штелер, на его ногах затянули петлю, наемники сняли люстру и, перекинув другой конец веревки через крюк в потолке, подвесили моррона так, что его мгновенно налившаяся кровью голова находилась чуть выше уровня колен палачей.

Определенно, Штелер был не первым, с кем компания наемников проделывала подобный трюк. Работу палачей-самоучек можно было бы считать безупречной, если бы не один маленький, неучтенный впопыхах нюанс. Жертва не могла шевелиться, но могла раскачиваться, а не заткнутый кляпом рот давал ей возможность не только говорить, но и пустить в ход зубы. Когда один из парней приблизился к пленнику, чтобы подтянуть слегка ослабевшую веревку на его руках, барон быстро изогнулся, напрягая до спазмов мышцы живота, немного приподнял верхнюю часть тела, находившуюся в данный момент внизу, и, широко открыв рот, впился острыми зубами в штаны палача как раз чуть пониже ремня. Сперва парень закричал и замахал руками лишь от испуга, но уже через миг, когда резцам моррона удалось прокусить толстую ткань и добраться до плоти, мучитель заголосил и запрыгал по-настоящему.

В воцарившейся на несколько мгновений сумятице пленнику было все равно не спастись, а его жестокий поступок разозлил палачей. Барон прекрасно знал об этом, но, однако, отважился осуществить свой рискованный план. Пока Гербранд с подручным схватились за дубинки и стали методично превращать подвешенное вверх ногами тело в отбивную, Штелер все-таки успел обагрить рот вражеской кровью, правда, пожалел молодого парня и прокусил ему всего лишь пах, а затем тут же разжал зубы и умело притворился, что потерял от побоев сознание.

Обман удался, поскольку деревянные дубинки не только многократно прошлись по торсу пленника, но пару раз опускались и на его голову. Хоть дикий вой рьяно припрыгивающего на обеих ногах наемника и заглушал остальные звуки, но барон все же расслышал приказ Гербранда второму подручному:

– Отведи бедолагу вниз! Пускай хозяин к ране мокрую тряпку приложит да за лекарем быстрее пошлет… Сам при нем пока останься, здесь я один управлюсь…

Наемники быстро ушли, точнее, один утащил на себе другого. Штелер вновь остался с Гербрандом один на один, и хоть его раскачивающееся на крюку, как свиная туша, тело было по-прежнему окутано путами, шанс на освобождение все же оставался. Моррон не надеялся повторить свой случайно удавшийся трюк еще раз, хотя бы потому, что палач был настороже и держался на приличной дистанции от якобы потерявшей сознание жертвы. Слуга графа Норвеса допускал возможность, что пленник вновь попытается укусить за очень пикантное место, но не мог знать, что еще за два месяца до отъезда из Денборга Штелер тесно общался с морроном Мартином Гентаром и что хитрец-ученый, снискавший во многих королевствах славу зловредного колдуна, успел научить подопечного нескольким весьма пакостным и полезным в жизни фокусам.