– Нет! Она тебе хотела сделать больно!

– Слушай, Егор, это уже нехорошо… как-то низко, не по-мужски, хотя я ни в коей мере не оправдываю Лильку. Не смей говорить о ней плохо.

– Да, ты права… – моментально остыл Егор. – Она тут ни при чем. Во всем виноват только я.

Они замолчали, стоя друг перед другом посреди чахлого сквера. За углом был Надин дом.

– Егор, вот что… – Надя заметила, что и Егора колотит мелкая дрожь.

– Да, Надя? – Он взял ее руку и поднес к губам.

– Егор, я… Я много думала об этом и… Я тебя все-таки прощаю. Ой, погоди, ты оторвешь мне руку, дай договорить! Прощаю в том смысле, что больше не думаю о тебе с ненавистью. Бог с тобой. Живи счастливо. Ты… ты хороший. Но не для меня, нет. Расстанемся друзьями.

– Я не хочу друзьями! Я вообще не хочу с тобой расставаться!

– Ты как ребенок, Егор… – вздохнула Надя. – Я бы, правда, хотела тебя простить… так, как ты хочешь. Но… не могу. Во-первых, потому что у меня такой характер, а во-вторых…

– У тебя кто-то есть? – широко открыл глаза Егор. – Мы не обсуждали эту тему с Альбиной, но мне кажется…

«Какое счастье, что Альбина не рассказала ему о Леоне! Егор непременно использовал бы это против меня. Наверняка стал бы твердить, что мы с ним в одинаковом положении и что я должна быть к нему снисходительной…»

Надя молчала. В широко раскрытых глазах Егора плескались отчаяние и растерянность. Похоже, до сих пор ему просто не приходила в голову мысль о том, что у Нади «кто-то есть».

– Тебе все правильно кажется, – неопределенно ответила Надя.

– Кто он? – потерянно спросил Егор, а потом скороговоркой забормотал: – Слушай, это тоже ненадолго, это пройдет… А потом ты поймешь, что тебе нужен только я…

– Нет.

Теплый, почти летний ветер закружил вокруг них хоровод листвы. Надя вспомнила свой последний разговор с Лилей. Предательница Лиля говорила ей странные вещи – о том, что она не должна отталкивать от себя Егора. Предательница Лиля сказала – клин клином вышибают. Чтобы забыть Леона Велехова, нужен кто-то, кто бы помог Наде забыть ее сумасшедшее увлечение. И таким «клином» вполне может быть Егор.

– Неправда… – Егор провел тыльной стороной ладони по ее щеке. – Ты меня еще любишь.

«А что, если правда – не отталкивать Егора?.. Сказать – ладно, давай начнем сначала. Он так обрадуется! Я помню, как он умеет радоваться… Он начнет меня обнимать – сильно, словно собирается сломать мне ребра. Непременно оторвется пуговица на костюме, расстегнется лифчик, с волос слетит заколка… Хотя нет, я сама уже сняла ее… – Надя машинально провела по своим волосам. – Мы пойдем домой, он все время будет меня тискать, прижимать к себе… По квартире начнет ходить по пятам, стоять под дверью ванной – если мне вздумается пойти в ванную, и ждать… Потом скажет, что только мою еду он может есть, а все остальное – гадость и отрава… А вечером будет вопить, чтобы я бросала свой перевод и шла к нему, потому что он, видите ли, не может заснуть, если меня нет рядом…»

– Я не люблю тебя.

– Надя!

– О нет, пожалуйста, не продолжай… – Она махнула рукой и быстрым шагом пошла от него прочь.

Егор стоял и смотрел ей вслед – Надя это чувствовала затылком, спиной. Она знала его наизусть. И даже не глядя, все равно видела его – как он стоит, опустив руки, хмурится, как исподлобья смотрит ей вслед.

Прежде чем свернуть за угол, Надя оглянулась. Так и есть… Та же поза, то же выражение лица, как она и предполагала. Егор хмуро и исподлобья смотрел ей вслед…

Дома она швырнула сумочку в угол, бросила плащ на стул и принялась ходить по комнате – взад-вперед, раздраженно сцепив руки перед собой.

«Райка… Можно было сразу догадаться, что в этом деле замешана Райка. Старая сводня… У самой муж алкоголик, так ей неймется и другим подругам жизнь испортить! Задурила Лильке голову, заставила ее обратить на Егора внимание, придумала историю про этот холодильник… Ничего лучше не могла придумать! Хотя вполне в ее духе… Нет, может быть, Лильке действительно надо было передвинуть мебель, и она так, небрежно, упомянула в разговоре, что ей некому помочь. А Райка и рада стараться, раздула все до размеров вселенской трагедии: «Ах, Егорушка, только ты можешь помочь нашей Лиле…» Так мало того! Подслушала мой разговор с Леоном и донесла о нем Альбине. Алька едва не умерла! Нет, Райка – просто чудовище…» Надя стала вспоминать, в чем еще была виновата Раиса Колесова, и получился довольно длинный список прегрешений.

* * *

– А-а, Наденька…

Дверь открыла Светлана Петровна, Райкина мать, – женщина могучих форм, с гипертрофированным пучком на макушке (так называемая «бабетта», ностальгия по шестидесятым) и безумными круглыми глазами.

– Добрый вечер, Светлана Петровна. А Рая дома? – скороговоркой произнесла Надя.

– Дома, дома. Где ж ей еще быть? На кухне картошку жарит, – Светлана Петровна посторонилась, пропуская Надю в прихожую. – Господи, Надюшка, какая ж ты худенькая – прямо страшно!

– Я вовсе не худенькая – у меня сорок шестой размер, – справедливости ради заметила Надя. – А вот у Лили Лосевой, между прочим, – сорок второй…

– Ой, ну да, Лилечка наша – чистый концлагерь… – вздохнула Светлана Петровна. – Сорок второй! Не больна ли она чем?

– Что вы – здоровее всех! – с досадой произнесла Надя.

В этот момент в прихожую из комнаты выскочили Ярослав и Владимир, девяти и семи лет соответственно. Оба они были копиями Гены Колесова. В руках – пластмассовые пистолеты, смотрят нагло и агрессивно.

– Кто пришел? – строго спросил старший, Ярослав.

– Тетя Надя пришла, не видишь, что ли… Вова, Славик, что надо сделать, когда гости в дом приходят?

Ярослав и Владимир одновременно подняли пистолеты и прицелились. Бабушкин вопрос они проигнорировали.

– Здороваться надо, вот что! – с досадой произнесла Светлана Петровна после небольшой напряженной паузы.

– Слава, Вова, добрый вечер! – криво улыбнулась Надя и на всякий случай загородилась рукой.

– Беда с этими мальчишками, – пожаловалась Райкина мать. – Я с ними уже не справляюсь… И что из них вырастет?

– Раз, два, три… пли! – скороговоркой пробормотал младший, и в Надю полетели пластмассовые разноцветные шарики. Один попал Наде в лоб – удар получился довольно чувствительный.

– Да что ж вы делаете, ироды! – завопила привычно Светлана Петровна. – Да я вас сейчас… Где ремень? Ну-ка, где ремень?!

Надя не стала дожидаться продолжения воспитательного момента и скользнула на кухню, плотно прикрыв за собой дверь.

– А, Надежда… – рассеянно произнесла Рая. – А я-то думаю, кто там пришел…

На Рае был атласный лиловый халат до пола, малиновые волосы по-домашнему растрепаны. Картошку Рая уже почистила, порезала и теперь сыпала на сковородку с оглушительно шкворчащим салом. Генеалогическое древо семьи Колесовых – по женской линии – уходило корнями в Запорожскую Сечь.