– Да, конечно. – Кэма снова пронзило чувство вины при виде того, как дрожала рука Пен, протянутая к бокалу. Еще одно напоминание о том, что следовало действовать неторопливо.

Пытаясь изобразить ободряющую улыбку, Кэм указал на край кровати.

– Можно?

Губы Пен дрогнули, – но не в ответной улыбке.

– Это твоя постель.

– Наша постель. Ведь сегодня все мое имущество стало и твоим тоже. – Не отводя взгляда от жены, Кэм опустился на край кровати. Нерешительность Пен не должны была его удивлять. Она его хотела, но еще не свыклась с мыслью, что проведет рядом с ним всю жизнь.

– Благодарю, – сказала она бесцветным голосом.

– Не стоит благодарности. – Черт возьми, ему следовало как-то развеять эту гнетущую атмосферу!

Соблазнительные губы Пенелопы заблестели, смоченные бренди. Кэмден сгорал от желания слизать с ее губ напиток, а потом насладиться еще более пьянящим вкусом ее поцелуя. Однако внутренний голос подсказывал: нужно действовать осторожно.

– Пен, прошу тебя, улыбнись. Ты меня пугаешь.

К облегчению Кэмдена, губы жены чуть растянулись в подобии улыбки.

– Могущественный герцог Седжмур чего-то боится?

– Нет, но я хочу все сделать правильно.

– Ты прекрасно справишься. Как и всегда.

Кэмден не уловил горечи в словах жены, но понял, что она по-прежнему нервничала и, возможно, чего-то опасалась.

Пытаясь догадаться, о чем она думала, Кэмден заглянул ей в глаза. Он надеялся прочитать в них желание, но вместо этого увидел тщательно хранимые тайны.

Но что же это за тайны? И сможет ли она довериться ему настолько, чтобы о них рассказать?

– Действуй, – чуть слышно произнесла Пен, а потом залпом осушила свой бокал.

– Ты говоришь со мной как с незнакомцем, хотя знаешь меня всю свою жизнь, – с мягким упреком заметил Кэмден.

Он думал, что сумеет успокоить Пенелопу, однако лицо ее оставалось все таким же напряженным.

– Мог бы этого и не говорить, – прошептала она, потупившись.

Весьма озадаченный ее поведением, Кэмден невольно вздохнул. Страх и нерешительность Пенелопы сбивали с толку и даже немного беспокоили. Кэм надеялся, что взаимная страсть поможет им преодолеть неловкость, – но где же ее страсть?

– Пен, нет необходимости делать это именно сейчас.

Пен по-прежнему смотрела на него настороженно.

– Какое поразительное великодушие, – пробормотала она.

Герцог едва заметно нахмурился.

– Пен, дело вовсе не в великодушии. Ты выглядишь так… словно готова закричать, едва только я к тебе прикоснусь.

Пенелопа густо покраснела – точно распустившийся пион.

– Кэм, я не собираюсь кричать, так как прекрасно знаю, что тебе нужен наследник.

– Верно. – Кэмден невесело рассмеялся. – Но я вполне способен подождать этого счастливого события день или два.

Пенелопа опустила глаза с поразившей Кэма робостью.

– У меня ужасное чувство… Откладывая неизбежное, мы сделаем лишь хуже.

С минуту Кэмден смотрел на жену, раздираемый то весельем, то гневом. Веселье победило, и он, расхохотавшись, забрал бокал из побелевших от напряжения пальцев Пен.

– У меня не было намерения тебя развеселить, – огрызнулась Пен.

Кэмден поднялся с постели, чтобы поставить пустые бокалы на столик у кровати.

– Именно поэтому мне так смешно.

В его собственной комнате все поверхности были уставлены бутылками с вином и бренди. А в комнате Пенелопы стояла лишь ваза с вялыми георгинами из церкви, рядом с которой лежала щетка для волос, некогда принадлежавшая старой герцогине. Это еще раз напомнило Кэму о его шутке – мол, он взял бы Пен замуж в одной нижней юбке. Что ж, в этой шутке была значительная доля правды, ведь все ее вещи пропали во время кораблекрушения.

Тут Пен вздохнула, и вздох этот был настолько тяжелым, словно на ее плечах лежало все бремя мира. Несмотря на попытки проявить терпение, в груди Кэмдена шевельнулось негодование. Черт возьми! Ведь она – его жена! И она должна этому радоваться! Кэм не знал, что именно чувствовала сейчас Пенелопа, – но уж точно не радовалась.

Вздохнув не менее тяжело, чем Пен, он вынужден был признать свое поражение. Во всяком случае – сегодня. Да и с какой стати он ожидал, что жена встретит его с распростертыми объятиями? Она ведь еще не совсем оправилась от кораблекрушения, когда на голову ей свалилось известие о том, что ее будущее окажется совсем не таким, как она планировала. Но он же не варвар… И он непременно даст Пенелопе время понять, что это новое неожиданное будущее – не так уж ужасно.

– Ты устала, Пен. Не стоит завтра просыпаться с первыми лучами солнца. А когда встанешь, я покажу тебе дом.

Пенелопа с удивлением посмотрела на мужа.

– Вот как?.. – пробормотала она.

Кэмден расправил плечи и попытался улыбнуться, хотя разочарование разъедало его душу подобно кислоте.

– Знаю, дорогая, ты не поверишь, но я счастлив, что ты стала моей женой.

К удивлению Кэмдена, карие глаза жены впервые за сегодняшний день живо вспыхнули, и у него сложилось весьма неприятное ощущение, что оживление это стало результатом его решения повременить с исполнением супружеских обязанностей. А еще его терзало не менее неприятное ощущение, что он проведет свою первую брачную ночь в полном одиночестве с книгой и бутылкой бренди.

– Ты прав, Кэм, я тебе не верю. Но я ценю твою галантность.

Герцог снова сделал попытку улыбнуться.

– Ничего, со временем поверишь. Нам слишком много пришлось пережить с момента нашей встречи, и мы еще не совсем пришли в себя. – В этот момент Кэмдену казалось, что он говорил чистейшую правду. – Но теперь мы наконец-то дома, и все у нас наладится.

Выражение лица Пен изменилось, хотя Кэмден стоял слишком далеко, чтобы понять, что выражали сейчас ее бездонные карие глаза. Проклятье! Ему вовсе не хотелось возвращаться в свою роскошную герцогскую спальню. И уж точно не хотелось в одиночестве ложиться в холодную постель.

Нет, он хотел сжимать в объятиях свою жену. Ему хотелось подняться по лестнице, ведущей в рай, – подняться по лестнице, манящей его с тех самых пор, как он снова встретил подругу детства. И ему хотелось целовать ее и ласкать – хотелось разжечь в ее душе страсть. Но, увы, сегодня ему придется сдерживать свое желание…

Тяжко вздохнув, герцог развернулся, собираясь уйти.

– Кэм…

Он не обернулся. Отчасти потому, что не доверял себе и боялся, что набросится на жену вопреки ее желанию.

– Сладких снов, Пен.

– Кэм, – повторила она уже более настойчиво. – Кэм, подожди.