Больной с ОЧМТ, ушиб ГМ, отоликворея справа, рвано-ушибленная рана теменной области (не ушита, наложена повязка). Закрытый винтообразный перелом обеих костей правой голени со смещением (конечность на шине Беллера без вытяжения, стопа ротирована кнаружи, угроза перфорации). Перелом ДМЭ луча справа со смещением. А/Д – 90/60. По вене медленно идет физраствор.

Прибегают две медсестры.

Такого уважительного отношения к врачам я в городе давненько не видел.

Начинаем работать. Анестезиолог берет «подключок». Начинает «лить». Мой молодой коллега-травматолог ушивает рану, я тем временем репонирую луч, затем голень. На голень – циркулярка. На Rg-контроле: идеально (впоследствии переломы благополучно срослись). Дождались борт из краевой столицы, отправили мужика, перекрестились рюмкой…

Через шесть часов на вездеходе и еще двести километров тайги мы были на реке. Эта рыбалка была фантастически удачливой.

* * *

Захожу в регистратуру, слышу диалог пациента, мужчина лет 50, и регистратора:

– Мне надо на прием к глазному.

– Она в отпуске, выйдет через полтора месяца.

– Это в честь чего она так долго отдыхает?

– Врачам так положено.

– Ну тогда запишите меня через 1,5 месяца.

– Запись на этот период еще не открыта.

Заметно изменившимся тоном:

– А мне надо к глазному. В отпуск она ушла… Да чтоб она сдохла!

* * *

Может показаться сказкой, но, увы, нет.

Повод к вызову СП: «плохо на похоронах!»

На вызове врач видит мирную картину отпевания покойника, поп поет заунывную песню, монашки подпевают, родственники скорбят и т. д. Вдруг голос из толпы:

– Ой, как живой лежит, а может он не умер?

Под угрозой физического насилия врача попросили оживить тело бренное! Врач – не лох ушастый, раздел тело, лежащее в гробу, записал изолинию на кардиографе, объявил окончательный приговор… Все довольны, продолжают скорбеть и плакать.

* * *

Отец работает на скорой, рассказывал. В общем, был вызов к бомжу. Тот стоял весь засранный, облеванный, с соплей из носа, да к тому же просто никакой. Вокруг ютились бабка с внуком, которая объясняла последнему, что вот, мол, дядечки в синей униформе – скоты и уроды, такими быть нельзя, а загаженный бродяга – идеал для подражания, и женщина в шубе явно не по сезону (была где-то середина ноября). Как раз она первым делом и накинулась на бригаду папы, когда те прибыли на место. Сыпались всевозможные обвинения в том, что бомж тоже человек, а его за такового не принимают, что его социальный статус не важен, ведь он тоже личность. Папа молча все это выслушал, подошел к бомжу и легонько так, будто случайно, подтолкнул его в спину. Бомж со всей блевотиной и соплями повалился на шубу нашей моралистки, и та просто взорвалась криками и благим матом. «Тоже человек» резко превратился в «***ка и тварь», что весьма символично. Бабка с внуком быстро свинтила.

* * *

Наяву пришлось мне столкнуться с таким феноменом, как «этожребенок». По причине того, что меня настигла хворь, отправил меня терапевт до лаборатории, чтобы пустили мне там кровушку и сделали анализы. Прихожу в лабораторию. Две очереди: одна на регистрацию и прием продуктов жизнедеятельности для анализа, вторая – непосредственно забор крови. После 10 минут стояния в первой очереди меня слегка стали напрягать две вещи. Первое: очередь в регистратуру двигалась очень быстро, а вот очередь на забор крови не двигалась никак. А мне на работу не опоздать бы. Второе: со стороны кабинета, где берут кровь, перманентно раздавались всхлипы с невнятными выкриками, переходящие в жуткие завывания, от которых кровь в жилах стыла. Иногда раздавались гневные окрики. Когда я зарегистрировалась и встала во вторую очередь, мимо меня пронеслись две женщины с гневными лицами и бормотанием: «Вы тут все коновалы, мы вас засудим!» – волоча за собой зареванное дитятко, коим являлась девица лет эдак 12–13 с уже вполне себе формами. Картина начала медленно проясняться. Далее со слов заплаканной лаборантки, которая поведала мне эту дивную историю, пока брала у меня кровь:

– Привели вчера мама с папой эту девочку кровь сдавать. Она орала и визжала так, что у меня уши закладывало. Пару раз пыталась меня укусить, после чего получила гневный оклик и затрещину от отца. После затрещины ее вопли перешли в стадию ультразвука. Мать тут же взвилась и наорала на мужика: «Что ж ты, ирод, делаешь?! Онажребенок! Онажбоится! Онажтвойребенок!» Потом схватила в охапку дочь и пулей вылетела из лаборатории. Отец, тихо матерясь, ушел следом. Сегодня пришли опять. Уже с бабушкой вместо отца, ну а дальше вы все видели и слышали сами.

История повторилась, но на этот раз они решили так просто не сдаваться. В общем и целом лаборантка два часа пыталась взять кровь у этой «деточки». Родственницы пациентки все это время причитали и просили лаборантку поскорее уже сделать больно их ненаглядной кровиночке, чтобы она долго не мучилась. Кровиночка орала благим матом, визжала, что она умрет, что ей больно, что она уже не чувствует руку, пыталась симулировать обморок, в общем довела бедную лаборантку до истерики и та, не выдержав, крикнула ей: «Заткнись!» Тут мамаша и бабушка взвились как две гадюки. Начали орать, что лаборантка сволочь, паскуда, непрофессионал и они пожалуются на нее и ее уволят к чертям собачьим. В итоге все же кровь взять удалось и вся семейка унеслась на метлах, брызгая ядом во все стороны. Вся очередь пребывала в тихом шоке. Что мне понравилось очень, так это то, что хоть люди и опаздывали на работу, куда-то по делам, никто даже слова не сказал, пока лаборантка минут 10–15 приходила в себя в подсобном помещении и пила валерьянку. Все поняли, что человеку надо дать отдохнуть иначе у нее случится форменная истерика.

* * *

Безумно люблю свою работу. Каждое утро с улыбкой туда иду, по окончании смены не тороплюсь домой, стараюсь принять пациентов даже по истечении рабочей смены, если не успела принять в рабочее время. Обожаю дежурства, выпрашиваю всегда побольше, я рада принять пациента в любое время суток, хоть ночью. Я всегда внимательна и добра, тщательно провожу осмотр, назначаю множество исследований. Ко всем пациентам отношусь с пониманием, состраданием, порой жалею их. За все время работы на меня ни одной жалобы.

Знаете, в чем мой секрет? Все просто. Я – судмедэксперт.

* * *

Вот было позорище, когда я после работы зашла в магазин и строго спросила у продавщицы:

– Когда последние месячные?

А она сначала быстро и четко ответила:

– 29 мая, – а потом спросила робко:

– А вам зачем?

Наверное, мне уже пора в отпуск.

* * *

Ужинаем, фоном телевизор бормочет:

– …вот что такое труп. Это просто мертвая оболочка… связки… мышцы… бла-бла-бла.