* * *

В некой больнице поздним вечером один пациент захотел душ принять. Попросил ключ, закрылся и начал мыться. Тут у него случился приступ эпилепсии, он начал падать и рукой задел вентиль с горячей водой. Из крана пошел кипяток. Пациент лежит без сознания, вода льется… Обнаружили его где-то через 2 часа, когда увидели, что из душевой вытекает вода. Выломали дверь и увидели… Куски сваренного мяса, плавающие в кипятке, и кости.

* * *

Ожоговая реанимация, делирий у всех и затяжной. Лежит один кекс и каждый день то за золотым ключиком бежать собирается, то за ружьем на охоту. И вот на пятый день присмирел, смотрит молча в потолок. Развязали, медикаменты сняли, и через часа два новый заскок – продолжая смотреть в потолок, считает крыс: одна крыса, две, три, пять…

Мы уже за фиксаторы хватаемся, шприцы набираем, пока не началось. И тут случайно замечаем, что к потолку подвешены вырезанные из бумаги крыски. Дежурный ночной персонал украшал палату к новому году – Году Крысы.

В общем, еще чуть-чуть и ввели бы мужика в повторный транс.

* * *

У нас в отделение на работу пришла новенькая санитарка. Молоденькая, глупенькая. Просто готовая мишень для приколов. Кормит с ложки больного. Он наелся, а она подбегает ко мне:

– А он больше не хочет!

Говорю ей:

– Сама доедай!

Она:

– Как? Я не хочу!

Я ей:

– У нас порядок такой! Не хочешь – иди к заведующей, спрашивай у нее разрешения не доедать.

И пошла ведь! Я уже и пожалела, что сморозила такое, сижу, жду ****юлей от заведующей.

Приходит санитарочка с совсем очумевшим лицом, говорит:

– Я ей сказала, как вы велели.

– И?

– А она мне ответила: «Оставь, я сама доем!»

* * *

Конец прошлого века. Стоматологическая поликлиника, субботнее дежурство. Сидим на приеме, но пациентов как-то подозрительно мало. Обычно все старались прийти в субботу, потому что прием без талонов, с острой болью. Под «острую боль» многие пытались просто попасть на прием в выходной день.

К обеду ситуация прояснилась. Развлекалась бабуля-регистратор: «А я всем говорила, что сегодня студенты принимают. Молодые, неопытные».

Мы бабулю прямо возлюбили и расцеловали.

* * *

Помню мамочку одну, которая обратилась ко мне с ребенком – полный рот пульпитных зубов, за неделю до моего декрета.

– А кто вам дал право в отпуск уходить, когда вы моему ребенку зубы не все вылечили?

– Отпуск декретный!

– Еще и декретный!.. Обнаглели совсем!

Быдло – оно и есть быдло.

* * *

Сегодня стоял в очереди на кассу в продуктовом магазине, а перед мною две бабки шушукаются.

– Ой, Маш, я вчера в поликлинике была, там новую молодую дуру посадили, ничего не понимает…

– Петровна, я тебе по секрету скажу, только никому не говори. Молодежь сейчас специально обучают так, чтобы они пенсионеров морили, государство экономило на пенсиях, а им за это премию за счет сэкономленного выдают!

* * *

Некая 80-летняя леди вызывала на «плохо с сердцем». Причем, как правило, среди ночи. По ходу пьесы выясняется, что несчастную терроризирует сексуально сдвинутый домовой, который по ночам залазит к ней в кровать и начинает приставать. Она отбивается, а он, паскуда, ей спину когтями дерет. Ей стремно, понятное дело, поэтому прихватывает мотор.

Приехавшая кардиореанимация просит показать спину. Спина реально разодрана в кровь, причем все повреждения локализованы как раз в тех местах, где несчастная жертва потустороннего маньяка может дотянуться сама. В квартире срачь нелюдский, по полу, не таясь, малыми эскадронами шныряет легкая кавалерия тараканов. Клоповник. И все ясно, в общем-то. Искусали мелкие кровососы, во сне чесалась, все дела.

Старушку-страдалицу лечат каким-то дежурным коктейлем плюс нехилой дозой реланиума в задницу. И ситуация приобретает хронический характер – она начинает выдергивать бригаду чуть не через день. В конце концов к ней на вызов попадает развеселый молодежный коллектив циников, который был у нее на первом вызове. Услышав, что гад-домовой не успокаивается, медики сообщают старой даме, что им надоело и они готовы применить радикальные меры. На эти случаи у них есть святая вода в ампулированном виде, а кроме того они прямо сейчас устроят паразиту веселую жизнь. Старушка в восторге. Бригада начинает грозно распевать какую-то похабень на латыни из студенческого фольклора, хлопать дверями шкафов, греметь связкой шнуров от кардиографа и опрыскивать помещение с хоровым рефреном: «Изыди, бес озабоченный!» При этом шаманском ритуале фельдшерица мычит себе под нос что-то заунывное и мажет спину пациентки целебной зеленкой, освященной в церкви святого Асклепия, конечно же.

Старушка написала благодарность. С подробным описанием прогрессивных методов, примененных бригадой.

Доктор имел суровое внушение от начальства, однако все отрицал, ссылаясь на явно ненормальное состояние старой леди. Обошлось без взысканий.

* * *

Знаете, не знаю как сейчас, но в 90-х самым ярким впечатлением была спецмедтравма, где штопали битых алканавтов. Чья-то благодарная дрожащая рука нацарапала на двери под вывеской: «Гестапо». И небезосновательно. Работали там шкафы с кулаками величиной с пушечное ядро и ушлые тетки-санитарки, которых туда переводили прямиком из адского приемного отделения, видимо. И те пьяные упыри, которые начинали гнать беса, полагая, что медик – терпила по жизни…

Ох, мама дорогая… Я видел, как одного из них, после его попытки во второй раз ударить привезшую его девочку-фельдшерицу, уволакивали в темные глубины коридора за ногу. Буднично так. Без сознания. По кафелю оставался размазанный кровавый след, а тетка-санитарка шла за телом и подтирала эту дорожку, бормоча что-то про «отэтосукапонажираецаивапще». Агрессивное быдло не понимало, что попасть туда можно с разбитой губой, а выйти с дроблено-оскольчатыми. И никто ничего не докажет.

Тем не менее тех, кто вел себя нормально, там не трогали никогда. Одного из бродяг, привезенного зимой, они вообще оставили у себя жить. Отмыв и приведя в порядок, снабдив одежкой и дав работу дворника. Никто официально его не оформлял. Он работал, они его кормили. Ближе к лету завязавшего с бухлом и относительно приведенного в норму забрала племянница, которую разыскали те же «гестаповцы».

* * *

Еду в автомобиле по славному городу Новороссийску. И прямо передо мной происходит авария. «Лендровер» на полной скорости лобовым впечатывается в «Хонду» цивик. Вылетаю из машины, бегу проверять пострадавших. В «Хонде» был один человек, крепкий такой мужик-армеец. По первичному опросу жалоб на самочувствие не предъявил. Перехожу к ездунам в «Лендровере». Передний пассажир с полной потерей сознания, но лобовое головой не разбито и пульс в полном порядке. Открываю заднюю дверь, вижу двух пассажиров, женщину и мужчину. У женщины рассечение в районе левой надбровной дуги, обильное кровотечение. Мужчина рядом с ней лежит на полу, но подает признаки жизни в виде усилий подняться в сидячее положение. При всем этом в машине сильный запах алкоголя.