— Ради этого стоит ждать будущего.

Он бросил окурок и дал ему с шипом угаснуть в луже растаявшего льда, которая натекла из ледников.

— Да, ради этого стоит ждать будущего. Кто бы отказался от такого?

Я тщательно сложил и убрал платок.

— Винсент, мне нужно с тобой кое о чем переговорить.

Он нагнулся через прилавок, взял с гриля одну пустую сковороду и постучал ею по боку «эль-камино». В ответ пассажирская дверь заскрипела и открылась, и наружу, потирая глаза, вылез упитанный смуглый подросток в окровавленном белом фартуке и клетчатых брюках.

Винни поднялся и заменил сковороду на гриле.

— Я пройдусь, Чиччо.

Мальчишка кивнул, зевая.

Винни показал на ледники:

— Надо сбыть угря, пока он не протух.

Мальчишка почесал в курчавых рыжих волосах.

— Sí, Zio Vincenzo. Anguilla. Sí.[23]

Я встал, отряхнул зад и пошел за Винни прочь от его рыбной лавки по извилистым проходам «Карнавала», прочь от прилавков с едой и тележек, сгрудившихся возле ворот, откуда к ним легко могли подойти посетители, которые не интересовались разной глубинной эзотерикой.

В то время как внешние слои «Карнавала» имели характер рынка на границе, где много торговли и мало законного порядка, внутренняя часть производила впечатление арабского рынка в военной зоне, где изобиловали возможности потеряться в иносказательном, буквальном и фатальном смысле. Насколько далеко ты хотел проникнуть, полностью зависело от тебя.

По мере того как обслуживаемые желания становились все более извращенными, количество неспящих увеличивалось. Существуя на дальнем пределе человеческого опыта, они отличались вкусами, ожидать которые можно было только от них. К примеру, даже я не понимал, в чем привлекательность того, чтобы вколоть лошадиную дозу амфетамина и лечь в камеру сенсорной депривации. Однако популярность этой услуги удостоверяла длинная змеящаяся очередь изможденных людей.

Концентрация неспящих в самых мрачных уголках «Карнавала» породила слухи и суеверия. Среди невежд бытовала уверенность, что в этих уголках можно подцепить НСП, просто вдыхая воздух. Как будто неспящие излучали и выдыхали густые клубы неспящего приона. Отнюдь нет. Конечно, если вдохнуть достаточное количество НСП, можно было заразиться, однако неспящие не разгуливали повсюду, источая миазмы болезни.

Короче говоря, если бы там был крематорий, где сжигались бы останки неспящих, он представлял бы несомненную опасность. Прионы, печально известные устойчивостью, остаются активными даже после сжигания. Прионная зола не менее заразна, чем целый комок приона, если его, допустим, положить в гамбургер. На первых этапах пандемии, прежде чем стало ясно, что это пандемия, Центр контроля и профилактики заболеваний издал предписание сжигать трупы зараженных НСП.

Группы реагирования в оранжевых жилетах стали появляться в больницах и все чаще в жилых домах с электрическими пилами. Трупы неспящих обезглавливали, чтобы потом каталогизировать ткани мозга. В них искали аномалии, все, что могло бы дать ключ к изобретению лекарства. Никто не хотел случайно выкинуть мозг, где может содержаться разгадка. Но, уложив головы в сухой лед в запечатанных контейнерах, нужно было что-то делать с телами.

Скорость распространения инфекции в районах крематориев и мусоросжигателей была гораздо выше среднего уровня по стране и по всему миру. В конце концов несоответствие заметили. Неспящих перестали сжигать. Их заливали известью и хоронили в забетонированных братских могилах.

В некоторых странах их трупы еще сжигали. Если бы кто-то захотел отследить такие вещи по многотысячным блогам, посвященным НСП, он бы пришел к выводу, что информация еще не дошла до дальних уголков цивилизации. В широких скошенных саваннах Африки и Азии без перерыва горели погребальные костры, низшие касты штабелями складывали новых мертвецов. Чем дольше горел костер, тем выше поднимались клубы дыма. Один летчик морской авиации, которого я встретил при случайных обстоятельствах, рассказал мне, что авиационное крыло ударной группы с его авианосца сопровождало самолеты-заправщики, сбрасывавшие антивоспламенители на эти костры. Местные жители тотчас же снова их разжигали, поэтому пришлось сменить стратегию. Прежде чем его группу отозвали в американские воды, он много раз вылетал на задания и обстреливал ракетами «мэверик» возвышающиеся штабеля горящих человеческих тел. Логика этой новой стратегии, если здесь вообще подходит слово «логика», состояла не только в том, чтобы уничтожить погребальные кострища, но и чтобы терроризировать население и заставить его прекратить сожжение трупов. То, что в результате ракетного обстрела на местных жителей валился пепел и дым, насыщенный НСП, видимо, считалось допустимым побочным ущербом.

Нет, как бы глубоко человек ни проникал в пучины «Полуночного Карнавала», инфекция не представляла угрозы. Это, однако, не значит, что не было необходимости соблюдать осторожность. Вместе с извращенными желаниями многие неспящие приобретали полное равнодушие к своей жизни и здоровью. Поэтому мы с Винни, прогуливаясь, соблюдали благоразумную осторожность.

Мимо прошаркал толстый мальчишка в поблекшей куртке с «Лос-Анджелес рейдерс», что-то бормоча шепотом:

— Дрема. Дрема. Дрема.

Разумеется, контрабанда. Скорее всего, смесь героина с кетамином. Называется «двойная лошадь», самая популярная самодельная версия оригинала. Настолько мощная, что могла вырубить даже неспящего на последней стадии и на короткое время подарить ему ощущение, которое, как мне говорили, было похоже на сильное пищевое отравление без поноса и рвоты.

У стола, заставленного расписанными вручную шаблонными персонажами и тварями из «Бездны Приливов», Винни задержался, чтобы просмотреть ассортимент.

— Тот паренек, Чиччо, он с ума сходит от игры.

Я стоял к нему вполоборота, приглядывал за проходом между прилавками за его спиной.

— Племянник?

Он покачал головой, рассматривая детали огра.

— Внук одного армейского товарища моего дяди. Его мать итальянка. А его подлец-папаша, который бросил парня с матерью, он американец. Нам удалось оформить кой-какие бумажки и кой-чего добиться. Вытащить его из европейской карантинной зоны. У мальчишки такой акцент, что по дороге он, наверное, везде нарывался на неприятности. Ты же знаешь, итальянская граница все еще закрыта. Уже бог знает сколько времени известно, что НСП и ЛСБ — разные вещи, и все равно эта чертова ООН не хочет открывать границу.

Кейджер поставил огра обратно и взял «Призрака Бездны».

— Как только он выбрался из карантина, дальше все пошло по накатанной. К нам его переправил парень, который главным образом занимался поставкой болгарских девиц для борделей, если кому-то нужно было выписать их из-за океана. Здесь уже нам пришлось иметь дело со Службой иммиграции и натурализации, и это было такое упражнение в идиотизме, какое я никогда в жизни не хочу повторить. В конце концов я спросил у одного кабинетного типа из центра, сколько теоретически будет стоить, чтоб мы закончили этот процесс оформления с документами или хоть без документов.